«Курсанты из КП Югославии» фигурировали в списках слушателей коминтерновских спецшкол до самого конца их существования, до 1936–1937 гг., т. е. до самой гражданской войны в Испании[480]. В условиях активной охоты на «участников военно-террористических заговоров», организованной НКВД, дальнейшая подготовка партизанско-диверсантских кадров советскими инструкторами могла проводиться лишь за пределами СССР — в Испании. Гражданская война в Испании имела исключительное значение для формирования партизанских кадров Коминтерна. Более опытные кадры получили возможность доказать и проверить свои знания, а «молодое поколение» получило возможность учиться в прифронтовых школах и практиковаться в реальных условиях.

Согласно воспоминаниям К. Мразовича, численность югославских кадров в интернациональных бригадах была исключительно высокой. В его картотеке имелись около 1200–1300 югославов, среди которых большинство составляли словенцы и хорваты. В коминтерновских картотеках по численности югославы были второй после французов группой среди интербригадовцев[481]. С этими данными совпадают и сведения В. Влаховича[482].

Наиболее подробно подготовку коминтерновских кадров к отбытию в Испанию описал Иван Гошняк[483]. В начале гражданской войны в Испании И. Гошняк пребывал в СССР, на учебе в МЛШ. Он вспоминал: «В партийной школе в Москве мы изучали многие военные предметы, как например: тактику, топографию, пехотное стрелковое вооружение, мы ходили и на стрельбы из винтовки и пистолета. Кроме того, мы были три недели в лагерях, где изучали тактику партизанских и уличных боев»[484]. В начале 1936 г. из 25 человек группы И. Гошняка уехали в Испанию трое: начальник группы Б. Масларич и два студента. Осенью 1936 г. очередь дошла и до остальной части группы И. Гошняка.

В конце 1936 г. И. Гошняка вызвали в ОК ИККИ. И. Гошняк вспоминал: «Меня принял один товарищ, я не знаю, как его звали, и кто он был по национальности. Он задал мне несколько вопросов… спросил меня, хотел бы я и на практике доказать свои убеждения. После того как я ему положительно ответил, он спросил меня, готов ли я съездить в Китай. Этот вопрос меня удивил, но я дал ему положительный ответ»[485]. Большинство товарищей И. Гошняка из школы также были приглашены в ОК ИККИ. Им задали те же вопросы, хотя некоторых из них и напрямую спросили, хотят ли они в Испанию. При этом, как подчеркивал И. Гошняк, никто из руководства КПЮ не вызывал их и не беседовал с ними по поводу отъезда в Испанию.

В начале января 1937 г. И. Гошняка и его товарищей исключили из МЛШ и послали в Рязань. Там группу будущих «краскомов» разместили в казарме, одели в поношенную красноармейскую форму и предупредили, что они находятся на военных курсах перед подготовкой в Испанию. На этих курсах, по словам И. Гошняка, было еще много людей самых разных национальностей и самых разных возрастов из всевозможных компартий, в том числе из их ЦК. «Конспирация была страшной. Из казармы было запрещено выходить по одиночке. Там нам не оставили даже конспиративные имена, которыми мы пользовались в Москве, а каждый из нас вместо имени и фамилии получил номер. Я был номер 36. В ежедневной перекличке в строю вместо фамилий читали числа, на которые мы отзывались»[486]. По окончании курса с фальшивым чехословацким паспортом И. Гошняк, как и другие его товарищи, был переброшен через всю Европу в Испанию.

Обстоятельства прибытия югославских коминтерновцев в Испанию лучше всего описал Божидар Масларич[487]. Сразу же после приезда в находившийся под обстрелом франкистов Мадрид Б. Масларич пошел в ЦК КП Испании. Там с ним побеседовали Хосе Диас и Пасионария, которые расспрашивали его, «как оценивается их борьба в Москве, какие политические новости, кто еще выехал из Москвы в Испанию», а после этого и о том, что Масларич знает о военном деле и какая у него военно-учетная специальность[488]. После беседы и обеда Масларича послали в штаб V полка, где шел военный совет, на котором обсуждалась оборона Мадрида. Склонившись над картой, докладывал военный советник V полка, австриец — генерал Клебер. Среди участников заседания были командир V полка Листер, политический комиссар полка Карлос (Видали из Триеста), генерал Гомес (Kайзер) и другие командиры частей. Обсуждение шло на английском, с которого переводили на испанский. Клебер давал объяснения, какая ситуация и что надо делать. Далее приведем дословную цитату из воспоминаний Б. Масларича, которая свидетельствует об уровне вмешательства Коминтерна в частности и Москвы вообще в войну в Испании. «На английском говорили медленно. После этого Видали переводил на испанский, а мы тем временем друг другу подмигивали. Меня этот способ работы стал раздражать. Я вертелся на своем стуле и думал, что с таким подходом, т. е. медлительностью, любой бой проиграешь. Я чуть не крикнул посреди заседания: “Почему вы не говорите по-русски, если более 50 процентов этого собрания знают этот язык, т. к. большинство из них побывали в Советском Союзе?” Кайзер объяснил мне этот подход, когда заседание закончилось. Так было нужно действовать по приказу из Москвы, чтобы скрыть вмешательство Москвы в чужие внутренние дела»[489].

Значение военного обучения в СССР для югославских курсантов Коминтерна сложно переоценить. «Большое число этих людей закончили в СССР политические школы, кроме того, и в военных школах получили высшее военное образование. Значительное число имели высокие военные звания ( в СССР. — А.Т.)… Факт, что на образование этих людей Коминтерн потратил миллионы… Испанские добровольцы, пройдя сквозь битвы и все пережитое, стали заклятыми неприятелями фашизма. Они закалились и получили военный опыт, который принесли в свои края. Югославские «испанцы», добровольцы в годы народно-освободительной борьбы и революции (в Югославии. — А.Т.) были политическими и военными кадрами своей партии и народа»[490]. С этими словами К. Мразовича соглашались и представители молодого поколения, получившего свою закалку в Испании. По-черногорски поэтично и витиевато это выразил В. Влахович, назвавший испанскую гражданскую войну «неиссушимым источником открытой красоты борьбы»[491].