В августе 1940 г. Александр Георгиевич был повышен до своего следующего звания — генерал-майора и назначен военным атташе при Полномочном представительстве СССР в Югославии. Для создания целостного образа необходимо очертить судьбу генерала и после возвращения из Югославии весной 1941 г.

Практически сразу же Самохину доверили не менее ответственное и политически щекотливое задание — он был назначен командиром 29-го Литовского стрелкового корпуса (Прибалтийский особый военный округ — Северо-Западный фронт), не только находившегося на острие предполагаемого удара, но и имевшего исключительно трудный район действий и сложный этнический состав. В сентябре 1941 г. генерал-майор Самохин был назначен заместителем командующего 16-й армией Западного фронта по тылу, а это, учитывая интенсивность продвижения немецких войск на восток, в то время была вовсе не тыловая должность, которая предполагала не только сложный комплекс мероприятий по обеспечению войск всем необходимым в экстремальных условиях экстренного отступления, но и ряд вполне понятных сопутствующих действий, связанных с активным действием немецких диверсантов и их пособников. В декабре Самохина снова повышают и назначают начальником II отдела III управления Генерального штаба, а вскоре и начальником II управления (информационного) Главного разведывательного управления Генерального штаба РККА. Страна переживала тяжелые дни, и армии были необходимы способные и грамотные офицеры, поэтому Самохина назначили командующим 48-й армией Брянского фронта.

Сразу же после назначения на новую должность 21 апреля 1942 г. Александр Георгиевич вылетел в Елец, но летчик сбился с маршрута и перелетел линию фронта, где был сбит над расположением немцев. Самохин попал в плен, причем в руки немцев попали важные секретные документы, имевшие большое значение: оперативная карта и директивы Ставки. Несмотря на столь печальные обстоятельства пленения, не внушавшие никакого оптимизма в случае возвращения на Родину, генерал-майор Самохин в отличие от известного командующего 2-й Ударной армией Волховского фронта отказался сотрудничать с немецкими вербовщиками, сколачивавшими РОА. В начале мая 1945 г. Самохин вместе с рядом других, содержавшихся вместе с ним пленных советских военачальников был освобожден американскими войсками, эвакуировавшими видных пленников во Францию. Оттуда 26 мая 1945 г. Самохина вместе с товарищами по плену вывезли в Москву.

В ходе расследования были выявлены перелет на сторону врага и утеря важных документов, что имело однозначное толкование в то радикальное время, поэтому 21 октября 1945 г. Александр Георгиевич был арестован и осуждён к 25 годам лишения свободы. Вскоре после смерти Сталина, 15 августа 1953 г. Самохин был реабилитирован и освобожден. Вышедший на свободу Александр Георгиевич сразу же решил… продолжить образование и в 1953–1954 гг. стал слушателем Высших академических курсов при Военной академии Генерального штаба. Однако военная карьера генерала оказалась законченной, несмотря на отмену приговора. В 1954 г. генерал-майор получил утешительный орден Ленина, был уволен в запас и получил место старшего преподавателя общевойсковой подготовки военной кафедры МГУ. Сильные переживания нестарого и полного сил генерала тяжело отразились на его здоровье. Летом 1955 г. (17 июля) Самохин Александр Георгиевич скончался[524].

Не менее драматичной была и судьба самого полномочного представителя СССР в югославском королевстве Виктора Андреевича Плотникова[525]. Виктор Андреевич родился 26 октября 1898 г. в Астрахани. Вскоре отец умер, и мать Виктора Андреевича решила переехать в Москву, к чему у нее имелось несколько причин — она была модисткой, а в Москве найти работу было легче, к тому же малярийный климат тогдашней Астрахани не способствовал здоровью маленького Вити. В 1917 г. в Москве Виктор Плотников окончил гимназию и поступил в Московский коммерческий институт. Но 1917 год в России выдался удобным для чего угодно, но только не для учебы, да еще в коммерческом институте. Воздух был пропитан революцией, все друзья молодого Виктора из студенческой и рабочей среды тянулись к революции, и по рекомендации председателя Казачьего отдела ВЦИК Л.А. Коробова Плотников вступил в агитотряд «Защита прав трудового казачества, крестьян и рабочих», а в феврале 1918 г. и в РКП(б). В качестве члена агитотряда, действуя по заданиям Казачьего комитета (позднее Казачьего отдела ВЦИК), Плотников занимался политработой в военных частях и казачьих областях в 1918–1921 гг. В 1921 г. он был командирован ВЦИК в качестве уполномоченного Сибревкома для организации и участия в полярной экспедиции на полуостров Ямал.

По возвращении из экспедиции Виктор Плотников поступил на экономический факультет Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Закончив учебу в 1926 г., Виктор Андреевич работал до 1930 г. в системе рыбацкой, а затем сельскохозяйственной кредитной кооперации в Москве, на Каспиийском и Аральском морях, в Туркмении. После ликвидации оргцентров сельскохозяйственной кооперации Плотникова перевели на ответственную работу в Московскую контрольную комиссию Рабоче-крестьянской инспекции по линии сельского хозяйства области и назначили заместителем руководителя сельскохозяйственной группы МКК-РКИ.

Из РКИ Виктора Андреевича перевели в систему Народного комиссариата внешней торговли. В 1932–1934 гг. Плотников работал заведующим отделом «Второэкспорта» в Персии, а в 1935–1936 гг. был заместителем директора по экспорту Урумчинской конторы «Совсиньторга» в Китае. Необходимо напомнить, что тогдашний Синьцзян был местом крайне непростым. С начала 1934 г. на его территории находилась группа войск Красной армии, усиленная танками, авиацией и артиллерией, прибывшая по просьбе китайского наместника провинции Шен-Ши-Цай для борьбы против дунганской (состоящей из местных китайцев-мусульман) армии братьев Ма, «ориентировавшихся на Японию и стремившихся создать в регионе великое дунганское государство Северо-Запада»[526]. Ситуация была столь сложной, что советские подразделения были «замаскированы» под белых, командиры Красной армии носили погоны, а все звезды с обмундирования были удалены. Впоследствии лидер провинции Шен-Ши-Цай был принят в ВКП(б), а сам Синьцзян СССР был бы рад назвать Восточно-Туркестанской республикой, однако с началом Великой Отечественной войны затея провалилась.

В конце 1936 г. Плотников возвращается в Москву. Однако после непродолжительного пребывания в Москве (первая половина 1937 г.) на должности директора экспортной конторы Всесоюзного объединения «Международная книга» Виктор Андреевич вновь отбывает «за кордон» — решением ЦК ВКП(б) № 54/83 от 28/IX — 37 Плотников в качестве первого секретаря полпредства СССР направлен в Будапешт для исполнения обязанностей поверенного в делах СССР в Венгрии. Хортистская Венгрия предвоенного времени была для советских представителей исключительно сложной страной, приближавшейся по ориентирам своей внутренней и внешней политики к гитлеровской Германии, а во многом ее и обгонявшей. Например, именно в Венгрии был принят первый в ХХ веке антисемитский закон «Numerus clausus», дополненный в 1938 и 1939 гг. еще рядом законов, претворение в жизнь которых закончилось истреблением 600 000 из 800 000 венгерских евреев. В конце тридцатых годов Венгрия как верный союзник Германии поучаствовала в разделе Чехословакии и по результатам первого Венского арбитража аннексировала 15 марта 1939 г. часть Словакии и Закарпатскую Украину (общая площадь — 11 927 км2, население — свыше 1 млн чел.).