ни луны не видно. С черных небес падал легкий снежок, вдали на юге горела огнями столица.

Свет давал только мощный факел в моей руке, весь остальной окружающий пейзаж тонул в зловещей полутьме. Пламя моего факела пожирало падавшие снежинки.

Я приземлил дракона на плоскую верхушку Мертвоглазой горы и стал ждать, воткнув факел в щель между камнями.

Долго мне ждать не пришлось, уже через секунду в небе показалась стремительная яркая комета. Император оказался человеком чести — он на самом деле прибыл один, как я и предлагал в моем послании. Государь человеческой расы летел на небольшом зеленом драконе, полностью бронированном. На самом императоре тоже была его золотая броня, полный комплект, а в ножнах у него болтался золотой меч. А вот факела император с собой не взял. Само его тело светилось и освещало пространство на десяток метров вокруг. Человеку, который владеет магией, факелы ни к чему.

Император посадил своего дракона на вершину горы, а потом легко спрыгнул из седла.

Руку я ему подавать не стал, глупо подавать руку врагу.

Император был ниже меня, да и дракон у него мельче. Но я не обманывался, я понимал, что он все еще сильнее меня, да и его дракон наверняка не так прост, хоть и носит гвоздь в башке.

— Нужно было убить тебя сразу, как я тебя увидел, — пробурчал мне император вместо приветствия.

Его величество и так никогда не был веселым парнем, а теперь так и вовсе стал мрачнее тучи.

— Надо, — согласился я, — Почему ты этого не сделал?

— Надеялся переманить тебя на нашу сторону, — хмыкнул император, — Глупо, конечно, но ты ведь все же человек, Виктор… Я надеялся на твой гуманизм. И на твое благоразумие. На то, что ты выберешь правильную сторону. А теперь ты не оставил мне выбора.

— Вы сами не оставили себе выбора, люди, — парировал я, — Вы были призваны в этот мир, чтобы мудро править зверорасами, а вы построили тут натуральный концлагерь.

— Это и есть мудрое правление, — не согласился император, — Зверорасы порочны. Они заслуживают своего положения! Ты и сам это рано или поздно поймешь, если еще не понял.

Его слова мне были как ножом по сердцу. Я вспоминал моих пьяных орков и предавшую меня Дар, а еще высокомерных эльфов с гномами, трусливых ящеров и понимал, что император отчасти прав.

Но отступать теперь уже было поздно, да и некуда.

— Ты не можешь меня убить, — бросил я императору, — Я — Первообраз человека. Исполняющий волю мира. Люди теперь завязаны на меня. Если я умру — потеряете остатки системных сил. Я знаю, что вы уже ослабли, даже не думай отрицать.

— Я не отрицаю, — император пожал плечами, — А убить тебя всё равно придется, Виктор. Если честно, я и сам не знаю, что будет, когда ты умрешь. Раньше Первообразом человека был Аменахин, а когда он погиб — им стал ты. Так что Первообраз человека всегда так или иначе присутствовал в мире. Наверное ты прав. Когда ты погибнешь — мы ослабнем. Но если оставить тебя в живых — ты убьешь многих хороших людей и попьешь много нашей крови. Я испугался в начале, когда ты предал нас, я не знал, что делать, не буду скрывать. Но сейчас ситуация такова, что я готов рискнуть. Или ты, или мы. Тут нет третьего варианта.

— Вообще-то есть, — не согласился я, — Отдай мне последнего хранителя. Когда я уничтожу его — люди лишатся остатков системных сил. И станут просто еще одной расой этого мира. Мирной и беззубой расой. Отдайте мне хранителя, потеряйте системные силы, и я всех вас прощу.

— Ха! — император мрачно усмехнулся, — Ты сам сознаешь, что ты несешь, Виктор? Ты сам-то в это веришь? О каком прощении ты толкуешь? Если мы потеряем наши силы — зверорасы нас всех тут же перебьют, до последнего ребенка. Они никогда не простят нас за то, что мы сделали.

— Вам в любом случае конец…

— Вовсе нет! — не согласился император, — Тебе не взять столицу, ты сам отлично знаешь это. Вся твоя армия поляжет у стен города. И сам ты погибнешь. А человечество будет жить!

— Хех. А зачем ты тогда вообще пришел на эти переговоры, если ты уже все решил, император?

— Хотел поглядеть на тебя, поганого предателя, — ответил его величество, — И… И вернуть моего сына.

— Ясно. Сына я меняю на хранителя, как ты уже наверное догадался. Мне известно, что последнего хранителя-коточеловека ты держишь у себя во дворце. Отдай его мне, и получишь назад своего сынка, целым и невредимым. А вместе с ним получишь и гарантии безопасности для всей человеческой расы. От меня лично.

Но император на это лишь мрачно мотнул головой, а потом повернулся и зашагал к своему дракону. Похоже, что наши переговоры были на этом окончены.

Это меня разозлило.

— Ты готов пожертвовать своим сыном? — выкрикнул я императору в спину.

— Я готов пожертвовать всем ради блага моего народа, — бросил мне император, не оборачиваясь, — Будь иначе — я бы не стал правителем человеческой расы. Так что давай, Виктор. Убей моего мальчика. Докажи всем, что ты злодей и конченый отморозок. Хранителя я тебе в любом случае не отдам. И город тоже не сдам.

— Есть еще один вариант, ваше величество… — предложил я, когда император уже собирался поднять своего дракона в воздух, — Я теперь орочий варбосс. А у орков противоречия принято разрешать на поединках.

— Поединок? — императора позабавила эта мысль, — Здесь и сейчас? Между тобой и мной?

— Почему нет?

— Я тебя сильнее, — без обиняков ответил император.

— Да, но твоя магия бесполезна против меня. Это немного уравнивает наши силы.

— Твоя смерть приведет к тому, что твоя орда орков просто разбежится и станет бесполезной, — напомнил мне император, — А моя смерть тебе ничего не даст. Столицу не сдадут, даже если я погибну. И люди не пойдут у тебя на поводу.

— Пусть так. Я готов рискнуть.

Я понимал, что сказанное императором — не совсем верно. Люди явно будут в растерянности, если погибнет их правитель, руководивший ими уже триста лет, с самого момента их прихода в этот мир.

Император некоторое время молча и внимательно смотрел на меня, а потом кивнул.

— Сражаться будем на драконах, — произнес он.

— Согласен. На драконах. И пока один из нас не погибнет.

Мы оба оседлали наших зверей, я покрепче затянул ремни безопасности.

Мой