— Что-то я не слишком понимаю, о чем идет речь…

— Все просто. Книгой Пророчеств нужно научиться пользоваться. Чем дольше она находится у человека, тем полнее способна ответить на поставленные им вопросы, но их надо уметь задавать. Так вот, если ты перелистывая страницы, ставишь осмысленный вопрос, то получаешь на него разумный ответ. Если же нет, то на страницах появляются случайные пророчества, но касаются они, как правило, самого важного: будущего, опасностей, возможностей как для отдельного человека, так и для всей его семьи, а еще чаще — для страны в целом. Однако понять, о чем говорит пророчество, зачастую оказывается настолько сложно, что книга в конце концов превратилась из святыни в почитаемую, но все-таки игрушку. Никто уже не видел смысла этих строк.

— Кроме вас двоих? Я так понимаю? — ехидно заметила Соня.

— Ну, если хочешь…— улыбнулся в ответ старец.— Так вот, началось все с того, что я наткнулся на одно искаженное пророчество.

— То есть?

Соня перевела вопросительный взгляд с хранившего молчание Севера на Хэлдира.

— А вот послушай,— начал старец, и на миг умолк, прежде чем продолжить, а собравшись с мыслями, повторил: — Слушай:

— Ха-ха-ха! — Соня не выдержала и расхохоталась, но, быть может, только потому, что оба ее собеседника сохраняли невозмутимость, смогла успокоиться довольно скоро.— Уж не хочешь ли ты сказать, что это про меня? — спросила она, окидывая мужчин насмешливым взглядом.

— Может, про тебя, а может быть, и нет, хотя совпадение и правда редкостное и, вполне может статься, не напрасно бросилось тебе в глаза. Но я продолжу, если ты позволишь.— Он вопросительно посмотрел на девушку, и она махнула рукой: мол, валяй! — Слушай вторую строфу:

Он замолчал, и Соня нетерпеливо передернула плечиком:

— Так что же они нам сулят?

— В том-то и дело… Я нисколько не сомневаюсь в том, что в дни молодости читал это пророчество, но полностью!

— А теперь?

Вместо ответа старец протянул ей книжицу в зеленоватом кожаном переплете с тисненым орлом на обложке. Безобразное пятно расплылось по странице, уничтожив окончание пятой строки.

— Аккуратнее нужно обращаться с реликвиями,— фыркнула девушка.

— Аккуратность здесь не при чем. У всех, к кому я обращался, Книга испорчена на этой странице. У Севера она обгорела, у других оказалась замазана тушью, краской, соусом, оборвана или текст затерт. Короче говоря, начиная с третьего слова последней строки прочесть ничего нельзя.

— Но если ты читал пророчество прежде, что мешает тебе восстановить его по памяти теперь? — резонно поинтересовалась Соня.

— Правильный вопрос,— кивнул Хэлдир.— Но как раз здесь и кроется вторая странность. Сколько я ни старался, ничего не получалось. Точнее, получалось как у скверного поэта — либо рифма, либо смысл, но ни то и другое одновременно. И всегда я знал, что это не правильно. Людей, которые читали полное пророчество, осталось не так много, но и с ними приключилась та же история. Словно кто-то заставил всех забыть о чем-то важном. Ну, как тебе?

Он вопросительно посмотрел на девушку, и та пожала плечами:

— В жизни всякое случается…

— Хорошо,— кивнул Хэлдир.— Дальше — больше. Я попытался отыскать какие-то документы, относящиеся к тому времени, когда пророчество существовало в книге в первоначальном варианте. Я надеялся найти неизвестные записи, которые пролили бы свет на некие мелочи, оставленные другими без внимания, которые позволили бы мне понять, что к чему. Я не нашел ничего… Документов, относящихся к периоду расцвета Ахерона, и Пифона в частности, которым я особенно интересовался, мне удалось отыскать в тысячу раз больше, хотя их и сохранилось совсем немного.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что у себя на родине я не нашел вообще ничего!

— Но как же так…

— Хотелось бы и мне знать. Однако ясно одно: никто их не крал и не уничтожал. То есть не рвал страниц, не жег в огне… Не знаю, что еще можно сделать с книгой… И если старики вроде меня еще чувствуют тревогу, да и то далеко не все, то те, кто помоложе, просто отмахиваются.

— Но как же так?

— Магия,— коротко ответил старец.— И мне становится страшно, когда я думаю, что это может означать. Особенно если помнить азбучную истину: магия властвует над судьбами людей, но там, где речь идет о тысячах, она бессильна! Так вот, когда я пытаюсь представить могущество того, кто составил заклинание такой силы, что оно имеет власть над десятками, даже сотнями тысяч, мне становится страшно.

— Но зачем кому-то понадобилось портить страницы, вместо того чтобы уничтожить пророчество целиком, а еще лучше — всю книгу?

— Это только кажется, что так проще,— возразил Хэлдир.— Хотя, согласен, ты рассуждаешь вполне разумно. Но магия Книги очень сильна. Кстати, я не сомневаюсь, что если не саму книгу, то пророчество пытались уничтожить наверняка, да только ничего из этого не получилось, но след остался, хотя и след говорит о многом.

— И о чем же?

— Например о том, что кого-то интересовала лишь определенная часть текста. И о том, что этот кто-то обладает огромной силой. Заметь: во всех книгах исчезла лишь одна строка. Тебя это не наводит ни на какие мысли? — спросил он.

— Наводит,— кивнула девушка.— Но я поняла, что у вас там, на Ак Сале, все несколько иначе.

— Верно,— кивнул старец.— Большинство считает мои страхи старческой причудой. И это тоже тревожит. Нас всего четверо, старых магов, осознающих, что положение серьезное. И то, что все мы не молоды, так же играет на руку недоверчивым. Получается что-то вроде заговора стариков, которым никто не верит.

— Но Север вроде бы далеко не старик,— заметила она, с улыбкой посмотрев на возлюбленного.

— Говоря о четырех стариках, я имел в виду магов, которые чувствуют,— пояснил Хэлдир.— Остальные могут только верить или нет. Большинство не верит, но, к счастью, есть и такие, как Север, хотя и их не много. И я думаю, это тоже неспроста.

— То есть?

— Если маг не распознает направленного на него чужого влияния, то несомненно, что воздействующий значительно сильнее его. Однако совсем не обязательно становиться магом, чтобы иметь гигантскую силу духа.— При этих словах Север скептически покачал головой, а заметившая это Соня улыбнулась ему нежно и восхищенно, но почти сразу посерьезнела.— Именно эта сила позволяет ему сохранить, если хочешь, свободу рассудка и трезво воспринимать чужие мысли. Верить мне.