В этот счастливый день Алиенора не позволяла себе думать о двух потерянных сыновьях. Маленький Вильгельм так и остался болью в ее сердце; когда она вспоминала о нем, слезы неизменно наполняли глаза. Королева снова и снова переживала кошмар его смерти, словно это случилось только вчера, – боль утраты никогда не стихала. И младенец Филип, который умер, когда у него еще не успела зарасти пуповина. Это был мучительный призрак, мимолетная радость жизни, тоже жестоко у нее отобранная.

Алиенора решительно отринула тяжелые воспоминания и стала смотреть на старшего сына, который приносил брачную клятву. Он обещал стать настоящим рыцарем. Но этому упрямцу и шалуну нужна твердая рука. Мать видела, что ему хочется поскорее вернуться ко двору, где он играл с королевской стражей. Они были его товарищами, сходились с ним на деревянных мечах, защищались деревянными щитами. Или шумно соревновались с миниатюрными луками и стрелами. Это бракосочетание никак не изменит его жизнь, потому что принцесса Маргарита будет воспитываться не при дворе, хотя Алиенора и возражала против этого, и еще долго обучаться тому, что подобает знать девушке, а также обязанностям будущей королевы.

Алиенору поразило, насколько девочка похожа на Людовика: те же светлые волосы, тонкие черты, мягкое обаяние. Дай Бог, у нее, в отличие от отца, будет характер, думала Алиенора. Маргарита была дочерью Людовика от его второго брака – с Констанцией Кастильской, и с самого рождения дочери французского короля Генрих вел переговоры о том, чтобы женить ее на своем наследнике. В случае смерти Людовика без наследника мужского пола Маргарита станет сонаследницей вместе с ее единокровными сестрами, дочерьми Алиеноры – Марией и Алисой. Их мужья смогут обзавестись богатым наследством этих принцесс. А то и всем королевством, если сила возьмет верх над правом. Таковы были долгосрочные планы и амбиции Генриха…

В Париж для переговоров о новом союзе ездил Бекет с его великолепной свитой и богатыми дарами, чтобы произвести впечатление на французов и смягчить их. Его принимали, как принца, приехавшего с визитом. Непосредственные выгоды от династического брака стали новым шагом к примирению между Людовиком и Генрихом, которые теперь были лучшими друзьями, забыв все прошлые обиды и разногласия. Английский король нанес официальный визит французскому королю в Париже, и они даже отправились в совместное паломничество на Мон-Сен-Мишель[42]в Нормандии. После этого мать малютки Маргариты передала дочь Генриху, и Людовик посетил ее в Ле-Нёбуре, где заявил, что более чем удовлетворен тем, как заботятся о его дочери.

Эти приготовления стали для Алиеноры единственным тревожным моментом в переговорах. Генрих, вероятно, уже давно забыл, но она помнила отчетливо. Людовик категорически потребовал, чтобы его дочь ни при каких обстоятельствах не воспитывала королева Алиенора. Именно по этой причине ребенка передали под опеку добрейшего юстициария Нормандии Робера де Нёбура.

Алиенора была в бешенстве.

– Значит, он считает, что я нравственно непригодна для этого и я плохая мать? – набросилась она на мужа, когда они остались вдвоем в своих покоях. – Он боится, что я развращу его дочь или буду плохо о ней заботиться?

– Оставь все как есть, Алиенора, – устало сказал Генрих. – Нам важен этот брак. Ни я, ни Томас не хотим поставить его под угрозу из-за каких-то разногласий. Маргарита – дочь Людовика, и он поступает так, как, по его мнению, будет для нее лучше.

– Он оскорбил меня! – бушевала Алиенора, – А ты с твоим любимым Томасом спускаешь ему это с рук!

Генрих со злостью посмотрел на нее:

– Твоя враждебность к Томасу превосходит все границы. Я не перестаю повторять тебе, что это просто глупо.

– Твоя мать так не думает, – ответила ему Алиенора. – Она так же горячо, как и я, не одобряет твою привязанность к Бекету. И особо не выбирает слов на сей счет, но ей ты не говоришь, что это глупо.

– В лицо не говорю, – пробормотал Генрих. – Я обязан выказывать матушке сыновнее почтение, но в некоторых случаях вполне обхожусь без ее советов. И твоих, миледи!

На том разговор и закончился. Алиеноре пришлось проглотить свою гордость и согласиться с запретом на участие в воспитании Маргариты. Кроме того, королева давно поняла: ей никогда не отвадить мужа от Бекета. Не потому, что она не предпринимала попыток. Бекет теперь был главным советником короля, человеком, к голосу которого Генрих прислушивался прежде всех остальных, и самым влиятельным из королевских подданных. Переубедить его было невозможно.

Людовик ничего не знал о свадьбе. Он предполагал, что до нее еще несколько лет, но Генрих со своей упрямой решимостью претворял в жизнь то, что задумал.

– Новости из Франции, – сказал он Алиеноре. – Королева Констанция умерла во время родов.

Алиенора уставилась на него.

– Пусть земля ей будет пухом, – сказала она наконец, искренне сочувствуя ее дочке, которая лишилась матери. – Бедняжка Маргарита!

– Да она и не помнит ее, – заявил Генрих, – так что для нее потеря невелика.

Алиенора подумала, что так оно, вероятно, и есть, но все же…

– А кого родила Людовику Констанция – мальчика или девочку? – спросила она.

– Еще одну девочку. Назвали ее, кажется, Аделаида. Так мне Томас сказал. Еще ему известно, что Людовик не очень-то оплакивал жену, только сетовал на пугающую плодовитость его жен на дочерей. Да что толку сетовать! Пришли известия, что он собирается жениться еще раз. И прямо в этом месяце.

– Господи, Людовик времени даром не теряет! – воскликнула Алиенора. – Констанция не успела остыть, а он уже думает, кем заменить ее в постели. Хотя, зная Людовика, могу сказать, что делает он это не по зову плоти. Ему необходимо обзавестись наследником. И кто же его новая невеста?

– Адель Шампанская, – ответил Генрих. – Она сестра графов Шампанских и Блуа, которые, как говорят, хотят жениться на твоих дочерях от Людовика. Так что Людовик собрался жениться на сестре своих будущих зятьев. Это почти кровосмешение! – наморщив лоб, зло проговорил он. – Я не одобряю этот брак. Если Адель родит сына, то мне придется проститься с моими надеждами на Францию. Но даже если и не родит, ее братья – мои враги, и они могут посеять рознь между мной и Людовиком. Ничто не порадует их сильнее, чем разрыв нашего союза. А если это случится, то Людовик оставит за собой Вексен.

Эта богатая земля на границе с Нормандией была приданым Маргариты. Несколько лет назад Генрих уступил Вексен Людовику, а теперь предвкушал возвращение этих земель.

– Мы не можем терять ни минуты! – воскликнул Генрих.

Он тут же приказал привезти Маргариту из Руана, быстро получил разрешение от Папы и начал спешно готовиться к свадьбе.

По окончании венчальной мессы король и королева во главе процессии с новобрачными детьми направились назад по нефу на холодный ноябрьский воздух. Перед собором стояли толпы, благословлявшие двух детей. Облаченные в великолепные одеяния, они являли собой весьма живописную картину. Дети держались за руки и робко улыбались. Из толпы послышались слезливые вздохи и ахи. Люди прекрасно понимали, что два этих маленьких человечка будут определять их будущее. Потом появились вооруженные воины и проложили проход в толпе: пора было возвращаться во дворец на свадебный пир.