Надо же… Не заметил, как нарисовал…

Андрей скомкал листок и уже прицелился, чтобы кинуть его в корзину, но почему-то не смог этого сделать.

Он сидел, тупо уставившись на смятый рисунок, и думал о том, что надо бы дозвониться все же до Инги. Вдруг с ней что-то случилось? А еще он подумал, что надо непременно сходить на следующее родительское собрание к Светке в школу. И с чего это он об этом?..

Андрей резко стукнул ладонью по столу, как будто это могло помочь ему привести в порядок свои мысли, ставшие подозрительно неуправляемыми и живущими собственной, самостоятельной, не зависящей от Андрея жизнью…

Потом он тщательно расправил рисунок и, сложив его в четыре раза, засунул в бумажник. Совсем плохой стал…

Оглядевшись по сторонам, Андрей остановил свой взгляд на Ренате, который что-то старательно рисовал, нажимая на клавиши. Не то белку, не то кошку, которая ела не то орехи, не то кошачий корм… Андрей пригляделся повнимательнее, но потом решил, что ему нет никакого дела до питающейся рекламируемым товаром белки-кошки, и попросил у Рената телефон, мотивировав это тем, что поссорился с любимой девушкой и теперь она не берет трубку, когда высвечивается его номер.

Ренат был человеком нежадным и небедным. Непонятно вообще, зачем он работал в их конторе, если проживал при этом в новой двухуровневой квартире, раскатывал на новенькой «Audi А6», а готовили и убирали у него специально нанятые для этого две женщины. На получаемую в их офисе зарплату осуществить все это было просто невозможно, даже если ничего не есть и не пить…

Интересно, сколько лет нужно копить на эту самую красавицу — «Audi А6»? Рассчитать это очень просто: надо взять стоимость авто и поделить на зарплату, а потом еще на двенадцать месяцев… Получается… Можно даже не считать — у Андрея все равно нет такого количества терпения. И не есть и не пить он не может… А если все-таки есть и пить, пусть даже скромно, и еще если изредка одеваться, допустим, даже и в секонд-хэнде, то продолжительности жизни среднестатистического мужчины может и не хватить…

Ренат ухитрился каким-то образом накопить на милую машинку гораздо быстрее получающихся при математическом расчете сроков. Умеют же люди жить! Андрей вот не умеет… Хоть и занимает руководящую должность… Еле дотягивает от зарплаты до зарплаты. Все время возникают какие-то незапланированные траты, вроде неожиданно и безнадежно порвавшейся Светкиной дубленки или похода с Ингой в ресторан. Дубленка, как правило, покупается самая лучшая. И в ресторанах экономить Андрей тоже не привык. Да и как это вообще возможно — экономить — с такой женщиной, как Инга? Такой женщине нужно соответствовать. Духи ей можно подарить не дешевле чем за пятьсот долларов. Ну и все остальное тоже… Инга ничего не просит и не требует, конечно, но… Андрей не маленький мальчик — сам все понимает…

Не умел Андрей экономить и планировать! Как и многих других прозаичных вещей не умел делать! Он, конечно, предпринимал жалкие попытки рассчитать все заранее и оставлял заначки на всякие неожиданные случаи, но все равно бюджет его трещал по швам и периодически вообще собирался лопнуть и разлететься в клочья. Если бы не халтура, за которую Андрей хватался, как утопающий хватается за последнюю соломинку, то было бы совсем худо…

Все эти не совсем радостные размышления вихрем пронеслись в голове Андрея. На самом деле материальная сторона жизни не трогала его совершенно. Его лично не трогала. Он мог бы жить в подвале, питаться водой и хлебом, одеваться в обноски. Все это — такая ерунда! Но… Он в ответе за Светку… И Инга привыкла ко всему самому лучшему… Так что приходится крутиться…

Просьба Андрея «позвонить на минуточку» была принята Ренатом равнодушно. Он протянул мобильник и сказал, что Андрей может мириться со своей дамой хоть два часа, все равно тариф у него — безлимитный.

Андрей набрал хорошо знакомый номер и начал отсчитывать протяжные равнодушные гудки.

Один… Два… Три… Четыре…

Обычно Инга берет трубку после третьего гудка. Телефон у нее всегда лежит на столе, и на то, чтобы взглянуть на определившийся номер и поднести трубку к уху, требуется несколько секунд. Андрей представил, как Инга смотрит в это мгновение на свой аппарат… Что-то ее останавливает…

Ну? Бери же! Вдруг это важный клиент с мешком денег?

Пять… Шесть…

— Алло, — ровное и спокойное.

Все, как обычно…

— Инга, ты куда пропала? Я волнуюсь!

— Андрей? — Инга помолчала чуть-чуть. — У тебя новый номер?

— Нет, взял телефон у знакомого. Ты же не берешь трубку, когда я звоню. Что случилось? Инга!

— Все нормально… Просто я была занята.

— Занята? Я не понял, ты не могла мне два слова сказать, что ли?

— А зачем?

— Что — зачем? — Андрей вообще перестал ее понимать. Вернее, думал, что перестал… А сам понимал…

И этот ледяной, удерживающий на дистанции голос… Он слышал, как Инга разговаривает именно таким голосом с навязчивыми клиентами или с подчиненными. Но — с ним? Что все это значит?

— Зачем два слова говорить?

— Я думаю, тут черт знает что! Инга! Прекрати этот балаган! Если ты обиделась на что-то, то скажи прямо. Я ничего не понимаю!

— Нет, не обиделась. — Инга помолчала, раздумывая. — Хорошо. Давай сегодня поужинаем. В семь.

— Давай, — согласился Андрей, вспоминая, сколько у него осталось денег и хватит ли их до зарплаты, если они сегодня с Ингой пойдут в ресторан.

— В «Березках». Заезжать за мной не надо.

— Хорошо. В «Березках». В семь, — подвел итог Андрей и достал кошелек.

Он быстро пересчитал наличность. Сделал нерадостный вывод о том, что надо срочно искать халтуру, иначе в последнюю неделю им со Светкой придется питаться исключительно геркулесовой кашей — он как-то в хозяйственном угаре купил целую упаковку, и теперь она валялась в шкафу, потому что варить эту кашу никто не собирался. Не любил Андрей каш. Никаких не любил. Наверное, его ими перекормили в детстве. Такое бывает. Переест человек чего-нибудь. Пусть даже вкусного. И — как отрежет! Глаза не глядят на любимое некогда блюдо…

Андрей развернул листок с Настиным портретом и уставился на него.

Почему-то сразу стало совершенно безразлично, что он будет есть… Можно — и кашу… А Светка? А Светку он уж как-нибудь прокормит…

Какие же все-таки у этой Насти глаза… Колдовские, лукавые, устремленные куда-то глубоко внутрь себя. Как у кошки. Эти лохматые существа тоже обращают ничтожно малое количество своего царственного внимания на окружающий мир. Он их не трогает. Неинтересен он им. Этот мир только беспомощно отражается в темных зеркальных кошачьих зрачках, не проникая дальше. А дальше — тайна. Дальше — своя загадочная и непознанная вселенная, вход в которую закрыт. И именно в этот прекрасный и удивительный, спрятанный от людей мир и направлен холодный кошачий взгляд — взгляд в себя…