– Сию секунду! Просто с горчицей или с полным гарниром – лук, салат и прочее?

– О, простите. Я хотел их сырыми – это для собаки.

– Ясно. Получите!

Продавец протянул ему шесть «венских» сосисок, завернутых в бумагу.

– Сколько с меня?

– С наилучшими пожеланиями – за счет заведения.

– Простите?..

– Знаете, говорят: «У всякого пса есть свой счастливый день». Так вот, сегодня такой день у него.

– О! Что ж, спасибо.

Он услышал, что праздничный шум вокруг усилился, – и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как проходят первые платформы жрецов Паллады, прямо из Канзас-Сити. Его новый приятель тоже увидел процессию и залаял.

– Тихо, старик, тихо!

Он принялся разворачивать пакет с сосисками; тут кто-то на другой стороне улицы свистнул – пес метнулся на звук, проскочив между колесниц, и был таков. Джонни рванулся было следом, но ему сказали, что придется подождать, пока пройдет процессия. Между колесницами он пару раз заметил пса – тот весело прыгал вокруг какой-то женщины. Из-за сверкания огней на платформах и, конечно, ввиду отсутствия очков он не мог разглядеть ее, но было ясно, что пес с ней знаком – он приветствовал ее с тем искренним и безграничным энтузиазмом, какой доступен лишь собакам.

Он поднял пакет с сосисками и помахал им женщине; та помахала в ответ, но грохот оркестра и шум толпы не дали им возможности обменяться словами. Тогда он решил полюбоваться пока шествием, а когда оно кончится – найти дворнягу и ее хозяйку. Сразу, как пройдет последняя платформа…

Насколько он мог судить, это был лучший парад жрецов Паллады изо всех, что ему приходилось видеть. Кстати: этот парад не проводили уже довольно много лет. Наверно, возродили его специально к этой ярмарке.

Да, это вполне в духе Канзас-Сити, большого маленького города. Самый его любимый город. Вряд ли есть другие, сравнимые с ним… разве что Сиэтл. И конечно, Новый Орлеан.

И Дулут. Чудесный город. Ах да, еще Мемфис… А хорошо бы быть владельцем автобуса: из Мемфиса – в Сент-Джо, из Натчеза – в Мобил…

Мобил – вот замечательное место!..

Парад прошел, за ним спешила галдящая толпа ребятишек. Джонни поспешил через улицу. Женщины не было – ни ее, ни пса. Он еще раз внимательно огляделся. Нет, собаки не видно. И женщины тоже.

Он побрел, куда глядели глаза, готовые к новым чудесам ярмарки. Но думал он о собаке. Пес действительно был точь-в-точь как Биндльстиф… и он хотел бы познакомиться с его хозяйкой: женщина, которой нравится такой пес, сама должна быть отличным человеком и вполне в его духе. Он купил бы ей мороженого, а может, и уговорил бы дойти с ним до Главной улицы. Марта бы это одобрила. Марта бы, конечно, знала, что ничего дурного у него на уме нет.

И потом, кто примет всерьез немолодого толстого коротышку?

Но вокруг было столько всего чудесного, что для таких мыслей места не осталось. Он вдруг оказался в самой гуще Зимнего карнавала из Сент-Пола, сказочным образом перенесенного в лето. Пятьдесят лет он проходил в январе – но вот же он, здесь, на макушке лета, бок о бок с Пендельтонской ярмаркой, Праздником изюма из Фресно, Колониальной неделей из Аннаполиса. Джонни успел, правда, только к концу Зимнего карнавала, но все-таки успел как раз вовремя, чтобы увидеть свой самый любимый номер, труппу фигуристов «Олд смуфиз», которые ради такого случая, видимо, оставили заслуженный отдых и так же гладко, как в былые времена, скользили под звуки «Свети, сияй, полная луна…».

Его глаза снова затуманились, и очки тут были ни при чем.

Выбираясь из этой толпы, он наткнулся на плакат: «ДЕНЬ СЭДИ ХОКИНСА – ХОЛОСТЯКИ, НА СТАРТ!»

Хорошо бы принять участие, подумал он: вдруг женщина с псом окажется среди «старых дев»?.. Но вообще-то, он уже слегка устал; а тут как раз подвернулся еще один праздник, с катанием на пони и каруселями.

В следующий миг он уже был на карусели и с чувством благодарности вскарабкался в люльку в виде лебедя, из тех, куда обычно садятся взрослые, покуда дети мчатся на карусельных лошадках. Там уже сидел и читал книгу молодой человек.

– Извините, – обратился к нему Джонни. – Я не помешаю?

– Вовсе нет, – ответил молодой человек, откладывая книгу. – Больше того, может быть, вы именно тот человек, которого я ищу.

– Так вы кого-то ищете?

– Да. Видите ли, я частный детектив. Всегда мечтал стать сыщиком – и вот теперь наконец стал.

– Скажите-ка!

– Да. Понимаете, каждый ведь захочет когда-нибудь прокатиться на карусели, так что надо только ждать здесь. Ну конечно, я, бывает, околачиваюсь на Голливудском бульваре, на Вайне, Таймс-сквер или Канал-стрит[15], но тут я могу вдобавок посидеть и почитать.

– Как же вам удается одновременно читать и высматривать кого-то?

– Просто я хорошо знаю эту книгу, – он показал обложку, это была «Охота на Снарка», – поэтому глаза у меня не заняты.

Джонни уже успел понравиться этот молодой детектив.

– И как, есть тут поблизости Буджумы?

– Нет, – не то мы бы уже «тихо, беззвучно исчезли»[16]. Хотя, с другой стороны, исчезни мы – кто бы это заметил, включая нас?.. Этот парадокс надо обдумать. Между прочим, сами-то вы тоже, случайно, не детектив?

– Нет… э-э-э… я торгую слонами. Вразъезд.

– Отличная профессия. Но, боюсь, тут по вашей части ничего нет. У нас здесь есть жирафы, – он теперь почти кричал, чтобы каллиопа[17] карусели не заглушала его, и осматривал карусельных зверей, на которых кружились гуляющие, – верблюды есть, пара зебр, целый табун лошадок… а вот слонов ни одного. Смотрите не пропустите Большой парад; вот там уж будут вам слоны, сколько захотите!

– Не хотел бы пропустить его!

– Ни в коем случае! Это будет самый потрясающий парад всех времен, такой длинный, что он никогда не пройдет весь мимо неподвижного наблюдателя; и каждая миля Большого парада полным-полна чудес, и каждое чудо чудеснее предыдущего. Да, так вы не тот, кого я ищу?

– Не думаю. Но вот, кстати, не могли бы вы найти в этой толпе даму с собакой?

– Обещаю, что если она придет сюда – я дам вам знать. А вам стоило бы пройти на Канал-стрит. Женщины любят карнавалы, им нравится быть в маске – потому что, когда женщина в маске, это значит, что она может маску снять, когда захочет…