потер руки, как бы согревая их — Вот и посмотрим, чем дело кончится.

Спустя минуту с другой стороны улицы раздался лошадиный топот и к арке подлетел всадник. Он торопливо, практически на ходу спешился и бросился к парадной двери. Дверь была заперта изнутри. Александр Сергеевич безуспешно дёрнул за ручку раз, другой. Чертыхаясь, он повернул в арку, собираясь разбудить дворника. Нельзя упустить гувернантку! Но не в окно же она проникла в свою квартиру. Он же видел, как Плут бежал к дому с другой стороны улицы, неся на плечах Анну Терепову. Значит, они оба в арке, раз дверь парадной заперта. А отсюда следовало, что они притаились где-то во внутреннем дворе или по чёрной лестнице пробираются в квартиру. На шум и гам к сыщику бежал околоточный. Гнездилов на бегу приказал ему охранять выход из арки, а сам поспешил в дворницкую.

* * *

Аня слышала за спиной шум. Она поняла, что Гнездилов их обхитрил и прискакал с другой стороны улицы. По неизвестной для нее причине он задержался, и они с Иваном успели проскочить в арку. Иначе зачем менять маршрут? Если бы не задержка, он бы точно встретил их у дома. Или, например, если бы Аня бежала сама. Мысленно благодаря своего соратника за предусмотрительность, она лишь ниже нагнула голову, когда детина без стыда и совести вломился на территорию дворника. Тот выскочил на шум в передней и был тут же остановлен громадным кулаком Вани ударом в глаз. Аня лишь охнула и отпрянула в сторону. Дворник ухнул на пол и застонал. Сколько же разрушений, подумала девушка. А вдруг у него сотрясение мозга случится и это наложит на всю его жизнь какие-то изменения? Теория о том, что ничего нельзя трогать в прошлом, стремительно рушилась. В конце концов, им было важно выбраться из этого времени, а не рефлексировать над подбитым глазом дворника. Ибо, поймай их Гнездилов, будет гораздо хуже. Обо всем этом Аня успела подумать, пока Иван влетел в чулан с инструментами и поставил наконец ее на пол. В полутьме она оступилась, но напарник вовремя подхватил её.

— Давай, крути, время на исходе. — Торопил её Иван.

— Сейчас, сейчас. — Отдышалась девушка и нащупала кольцо на пальце. Чудесным образом оно не слетело с руки в процессе бегства.

— Возвращаемся, кручу по часовой стрелке, — вслух вспоминала она наказ Порфирия Георгиевича, уцепившись правой рукой в перстень. Прокрутила кольцо три раза, но ничего не изменилось.

— Блин, не получается. — Задыхаясь в темноте каморки, зашептала она зло.

— Ещё, крути, давай. — Повторял парень.

— Да сейчас, сейчас, не торопи. — Аня разозлилась.

Видимо, полнолуние было на исходе. И время не посмотреть, не до этого. Сосредоточиться не получалось. Вдруг совершенно отчётливо она услышала стук каблуков за дверью и поняла, что Гнездилов их, таки, догнал. Аня остервенело закрутила кольцо. Должно сработать, просто обязано! Оборот, другой, третий! В воздухе запахло пылью и старыми вещами, но и запах опилок никуда не делся. Время словно схлопнулось, наложилось друг на друга. Воздух стал суше. Он царапал кожу, першил в горле. У Ани возникло ощущение, что она в темноте продирается сквозь терновый куст или колючую проволоку. Сознание её как будто раздвоилось, и она чётко ощутила себя в чулане передней особняка Ильинских. Даже какую-то возню в передней почувствовала. Она толкнула дверь, успела заметить тонкую полоску яркого электрического света и в ту же минуту почувствовала, как там, в дворницкой дверь распахнулась, и кто-то ввалился внутрь, хватая ее за руку. В ужасе осознавая, что это Гнездилов, она думала долю секунды. А потом сорвала кольцо с пальца и всунув его в руку опешившему вдруг Ивану, вытолкнула его с какой-то дикой силой в дверь чулана.

Произошло что-то странное, воздух наэлектризовался, как будто искры даже посыпались в тесном чулане. Парня выкинуло из маленькой комнатки, а она осталась. Гнездилов схватил ее за руку слишком крепко и дёрнул к себе. Снова в воздухе витал запах сырости от каменного пола и опилок. Она не прошла в портал. И оставалось только молиться, чтобы в него успел пройти Иван, потому что она обещала Асе, что он вернется.

— Вот вы и попались, — услышала Аня голос сыщика над ухом и лучшее, что она могла придумать в этот момент, это «лишиться чувств» и рухнуть как куль с мукой к его ногам.

Глава 47. Ослепление ревностью и радость, когда радоваться, казалось бы, нечему

Николай выскочил на крыльцо театра, когда уже ни Гнездилова, ни Ани на улице не было. Он осмотрелся и понял, что если и выходили они подышать, то сейчас уже точно никого он тут не застанет. Да и второй акт скоро, возвращаться в ложу пора.

Взяла досада. Ревность слепила молодому подполковнику глаза. Никогда ещё Гнездилов не поступал так. Он всегда был с дамами осторожен и сначала по дружбе давал Николя приоритет в выборе. И чтобы вот так, наперекор всему увезти Анну Алексеевну прямо со спектакля практически на глазах всего света, из-под носа у самого Николая — это было уму не постижимо.

— О, Николя! — Некстати заприметил его старый знакомый по университету, тоже оказавшийся в этот день в театре. — И вы здесь!

— Честь имею! — Из вежливости поклонился Ильинский. На самом же деле ему хотелось набить кому-нибудь рожу, а не любезничать.

— Что-то вы не в духе. Жаль, такую сцену пропустили. — Беспечно болтал знакомый. Николай поднял одну бровь, выражая удивление. — Да, да. Сослуживец-то ваш, Александр Сергеевич отправился в погоню за прекрасной незнакомкой.

— В погоню? Что вы говорите? — Заинтересовался Николай Павлович.

— Как есть, граф. Прямо сцена для иллюзиона, право слово. Сначала девица выбежала на крыльцо и буквально на ходу в пролетку запрыгнула. А следом он, даже у жандарма коня отнял и пустился за нею вскачь.

Николай с подозрением посмотрел на рассказчика. Тот продолжал болтать:

— Не верите, так сами и спросите. Вон он стоит. — Обиделся старый знакомый, но потом добродушно улыбнулся и подмигнул заговорщицки. — А вообще давайте к нам после спектакля, мы едем в «Медведь».

Николай поклонился, буркнул «Спасибо, но в другой раз» и отправился к жандарму. Публика стала покидать крыльцо,