двери, ведущей в подсобное помещение появляется хмурый мужчина. Увидев меня, он на мгновенье замирает, одаривает неприязненным взглядом, а потом отворачивается и снова уходит в подсобку. Он не наш, здесь не работает, но я его сразу узнаю. Это Игорёша, которому я передавал свёрток от Гусыниной.

Заметив, как он на меня посмотрел, она сразу меня выпроваживает.

— Иди, Егор, Зинаида тебя покормит. А я тут пока закончу, и потом тебя позову.

Зинаида, крупная и бесхитростная баба, та, что не пускала меня, когда я пришёл в первый раз на работу, оказалась доброй и незлобивой, и мы даже подружились. Она даёт мне большой бутерброд, сложенный из куска батона и ломтя «Докторской» колбасы, и стакан сметаны.

— Ложку сам возьми в шкафу, — говорит она и машет рукой на соседнюю с директорской комнату.

Я без задней мысли иду за ложкой и оказываюсь в небольшом помещении с индивидуальными шкафчиками. Оно служит раздевалкой и соединяется дверью с подсобкой. Сейчас эта дверь приоткрыта и из неё доносится мужской голос, принадлежащий Игорёше.

— Люба! — немного взвинчено говорит он. — Я уже тысячу раз говорил, но тебе хоть кол на голове теши! Никаких посторонних! Почему пацан какой-то у тебя в курсе всех дел? Что ты творишь?!

— Игорёша! Ничего он не в курсе, чего ты бесишься! Его Юра прислал, так что я парню верю. Отличный парень, золотой. Он ещё в школе учится. Что опять за паранойя?!

— Да у тебя бардак такой, что все всё знают! — едва сдерживается он. — Так нельзя, Люба! Есть две-три проверенные работницы и всё! Создай такие условия, чтобы из этого узкого круга ни один писк не вылетал! Ты поняла? У тебя здесь каждый день новая продавщица! В бакалее опять! Ну, так ты ж научи своих девок держать язык за зубами, а остальные, чтоб ничего не знали! Ничего! Ты поняла?!

Дверь с грохотом закрывается. Интересное кино. Я сажусь на стул и съедаю бутерброд. Вкусный, ароматный, ностальгический. Потом достаю из шкафа ложку и ем сметану. Тоже вкусная. Густая. Интересно, с крахмалом или нет?

Закончив трапезничать, я возвращаю Зине стакан, предварительно его помыв.

— Вот повезёт девке, — посмеивается она, — которая жениха такого отхватит.

— Зина, — говорю я, качая головой, — какие девки, я, как восемнадцать исполнится, сразу к тебе прибегу предложение делать.

Она громко хохочет. Ей всегда очень нравится эта шутка. Ну, я не против. Пожалуйста.

Пока начальница меня не зовёт, я решаю проверить, нет ли случайно в нашем бакалейном отделе кофе в зёрнах. Подхожу к прилавку и рассматриваю выставленные на полках товары.

Продавщица, стоя ко мне спиной, поправляет пирамидку из консервных банок.

— Здравствуйте, — говорю я. — Подскажите, пожалуйста…

— Да-а, — тянет она и поворачивается ко мне. — Слушаю вас…

Она смотрит на меня с лёгкой улыбкой и ждёт, что я спрошу. Признаюсь, её естественность и натуральность даже немного сбивают меня с толку и я какое-то время просто молчу.

Разумеется, она меня узнаёт, точно так же, как и я её. Это же… Лида. Лейтенант из ОБХСС.

— Что вы хотели, молодой человек? — спрашивает она.

17. Планов громадьё

— Да вот, — говорю я тихо, — спросить хотел, нет ли у вас кофе?

— Растворимого? Нет. Кофе нет, но есть ячменный напиток. Очень вкусный, правда не растворимый.

Я внимательно её разглядываю.

— А мне растворимый и не нужен. Мне бы в зёрнах.

— В зёрнах мы не получаем, насколько мне известно, — улыбается она. — Но я ещё не всё знаю. Я новенькая, первый день на работе сегодня. Всё ездила-ездила по городу, искала место, сюда вот несколько раз наведывалась. Наконец, освободилось. Повезло.

Я молчу, ничего не отвечаю.

— Я ведь и живу здесь рядом, — продолжает она. — Комнату получила, на подселении.

— Покажешь? — негромко спрашиваю я.

— Могу, — улыбается она.

Улыбается, да вот только глаза у неё остаются холодными и напряжёнными.

— А зовут тебя как?

— Лида, — отвечает она и пожимает плечами.

— Знакомишься уже, — раздаётся голос Любовь Петровны. — Шустрый ты малый, Егорка, сразу красавицу заприметил.

Лида смущённо улыбается. Вот же артистка.

— Так, Любовь Петровна, — раздаётся громкий мужской голос.

Я оборачиваюсь и вижу Игорёшу. Он стоит в дублёнке и норковой шапке, готовый распрощаться.

— Благодарю вас за хорошую работу. И весь ваш коллектив тоже. От имени торга говорю вам спасибо. Продолжайте ударно трудиться на благо нашей Родины. И не забывайте, что первоочередная задача работников советской торговли — качественное обслуживание покупателей.

— А ты до которого часа сегодня трудишься? — спрашиваю я, когда Игорёша уходит.

— До семи, — говорит Лида.

А мне-то нужно с Каховским пересечься, но и Лиду не хочу на потом переносить. Почему она так глупо рискует? Я прямо заинтригован.

— Никому не говори, — добавляет она, произнося одними губами и качая головой.

— Приезжай в центр, — отвечаю я.

Она качает головой, в ответ на что я просто пожимаю плечами. Вроде как, ну смотри, решай сама.

— После работы, — говорю я, — в восемь.

— Ты чего к девушке прилип? — смеётся Гусынина и, подойдя ближе, берёт меня под руку. — Пойдём, надо поработать немножко.

— Да вот, интересуюсь, почему кофе в зёрнах нет в ассортименте, а она говорит, что неходовой товар не отпускает.

— Ну-ну, пойдём поможешь мне.

— Ещё поговорим, — подмигиваю я Лиде и ухожу с тётей Любой.

— Так, — говорит она, заводя меня на склад. — Гляди, тут у нас колбаска. Завтра продавать будем.

Запах здесь такой, что слюноотделение начинается сразу и очень обильное.

— Куриц своих не хочу дёргать, да и Игорёша голову морочит своей секретностью.

— Это тот, который из торга?

— Он-он, значит так, возьми коробочки пустые, — машет она рукой на ту часть склада, где громоздится груда пустых коробок. Значит, вот из этих мешочков, да, вот из этих, колбаску положишь в коробочки. Смотри, ровно по девять палочек.

Склад завален толстыми полиэтиленовыми мешками, забитыми колбасой.

— Коробочки поставишь вон на ту тележку и отвезёшь в холодильник. Только заклей как следует. В кружке клей, и кисточка здесь же, погляди. Тут немного, быстро управишься. В холодильник перевезёшь, поставь рядом с такими же, там сразу увидишь. Рядом. Понял?

Я киваю.

— Ты попробовал, и как она ничего? Зинка угощала тебя?

— Да, хорошая колбаса, свежая.

— Ну и ладненько. Если народу понравится, будем каждую неделю получать. Ну, давай, Егорка, поработай маленько.

Она уходит, а я берусь за это благословенное задание — перекладывать колбасу. Она, правда, не копчёная, а варёная, но работёнка, всё равно, блатная. Я раскладываю вальяжные батоны чайной колбасы, переполненную, растянутую золотистую череву с аппетитными стяжками и прожилками. Так бы и впился в