И тут кто-то стучит в стекло с моей стороны.

– Долбаная бестолковая баба… – доносится до меня.

Руки Клаудии медленно обвиваются вокруг ее ребенка.

– Я в порядке, – слабо говорит она. У нее смертельно бледное лицо. – Со мной все хорошо. Правда, все нормально.

– О, мне так жаль, Клаудия… – Первым делом я тревожусь не из-за безопасности ее ребенка, а из-за того, что теперь-то мне точно грозит неминуемое увольнение. Ну кто позволил бы такому плохому автолюбителю возить своих детей? – Не могу поверить, что это случилось… велосипед… он вдруг выскочил ниоткуда, и я не смогла…

На заднем сиденье все еще плачут близнецы.

Кто-то открывает дверцу с моей стороны.

– Что это, черт возьми, ты вытворяешь на такой скорости, идиотка?! – кричит он и окидывает взглядом салон. – Вы все в порядке? – спрашивает, замечая беременную фигуру Клаудии и маленьких мальчиков.

– Нет, мы не в порядке, – огрызаюсь я. – И это вы, идиот, въехали в меня сзади! Оттуда выскочил велосипедист.

И тут я вижу кровь.

– О, Клаудия, вы ранены… – Инстинктивно касаюсь пальцем небольшого пореза у нее на лбу, сбоку. Кровь пачкает мою кожу подобно раздавленной ягоде.

Клаудия вздрагивает.

– Ничего страшного, – еле произносит она. – Мне стоило пристегнуться, но с этим ремнем так сейчас неудобно…

– Я должна отвезти вас в больницу, – решаю я, вдруг принимаясь паниковать, что, возможно, спровоцировала преждевременные роды. Но, если я доставлю ее в больницу, последствия будут ужасными. Вдруг они не отпустят ее домой, вызовут схватки, а заодно и уведомят полицию о моей неосторожной езде?

Клаудия поворачивается ко мне, попутно бросая быстрый взгляд на водителя – участника аварии, стоящего у своей машины, а потом снова пристально смотрит на меня. На ее лице написано абсолютное прощение.

– Не глупите. Я в полном порядке.

– Вы должны немедленно показаться врачу. Я отвезу вас в больницу – и точка, – отрезаю я, потому что именно на этом настоял бы любой нормальный человек. Поворачиваюсь к водителю. Он что-то быстро пишет в блокноте.

– Послушайте, мне очень жаль, – примирительно говорит мужчина. – Я не ожидал, что вы так внезапно остановитесь. На вашей машине почти нет вмятин.

Кивком он призывает меня выйти, чтобы посмотреть. Мы уже создали затор – другие машины с трудом протискиваются мимо перегороженной части автомобильной развязки.

– Вызвать полицию? – вопит кто-то из проезжающей мимо машины.

Сердце начинает неистово колотиться в груди.

– Не нужно! – кричит в ответ участник аварии. – Вот мои координаты, на всякий пожарный, – обращается он ко мне, вырывая страницу. – Видите? Только крошечная вмятина на бампере. Эти штуки сделаны как танки.

Он усмехается, пытаясь подсластить ситуацию теперь, когда ему известно, что в машине находятся пострадавшая беременная женщина и двое маленьких детей. Передний бампер его машины помят, обе фары разбиты вдребезги, но он явно не хочет поднимать шум.

– Спасибо, – произношу я и наблюдаю за тем, как он записывает номер машины Джеймса.

– Как вас зовут? – спрашивает водитель.

Я замечаю у него на пальце обручальное кольцо. У него загорелые и сильные руки – рабочие руки.

– Меня… зовут? – Сердце снова подпрыгивает в груди. – Зои Харпер, – нерешительно отвечаю я, уже представляя, как полиция ищет меня, перебирает сотни Зои Харпер – и ни одной из них я не являюсь. – Вы собираетесь сообщить об аварии полиции или своей страховой компании?

– Не думаю, что в этом есть необходимость, как вы считаете? – Он снова бросает взгляд в сторону нашей машины, довольный тем, что удалось легко отделаться.

– Конечно, я тоже так думаю, – отвечаю я, немного смягчаясь. – Слушайте, мне пора ехать.

Возвращаюсь к машине. Лицо Клаудии уже приобрело пепельный оттенок.

– Мне и правда стоит отвезти вас в больницу на обследование, – робко замечаю я. – Вам, возможно, нужно наложить на рану шов.

Кровь уже не идет, лишь на коже осталась запекшаяся корка в форме полумесяца. Испуганные мальчики на заднем сиденье совсем затихли. Слава богу, я их пристегнула!

– Просто отвезите меня домой, Зои, – шепчет Клаудия, и в глазах у нее застывает мольба. – Я так устала…

– У вас, возможно, сотрясение, – предостерегаю я.

– Я ни за что не поеду в больницу. Понятно? – решительно заявляет она. – Я не настроена несколько часов ждать в отделении экстренной помощи, а потом, когда врач сочтет нужным уведомить полицию, еще и давать показания. Я просто хочу поехать домой и отдохнуть. Пожалуйста…

Ее дрожащий голос и душераздирающая мольба заставляют меня завести машину.

– Хорошо-хорошо, – с облегчением соглашаюсь я. – Но я хочу, чтобы вы пообещали, что скажете мне, если плохо себя почувствуете.

Если у нее действительно начнутся схватки, мне придется действовать быстро.

– Обещаю, – отвечает Клаудия и, когда я включаю первую передачу, на мгновение кладет свою ладонь мне на руку.

– Ты должна поговорить с ней, – сказал Адам. – Как женщина с женщиной.

«И ведь это он серьезно», – подумала Лоррейн, с трудом сдерживая смех.

– Ты что, действительно считаешь, что разобраться в этом спутанном клубке подростковых страхов так просто? – удивилась она. Неужели Адам действительно ждал, что мать и дочь смогут решить все вот так, сидя за кухонным столом с кружками чаю? В таком случае и дела об убийстве можно было бы запросто раскрывать там же, на кухне!

Адам пожал плечами, будто давая понять, что прекрасно знает, каким примитивным и поверхностным было его предложение.

Лоррейн наблюдала, как муж разбирает беспорядок на своем рабочем столе. Казалось, будто буквально все вокруг использовали бедный стол в качестве свалки, возводя баррикаду из поступавших одновременно протоколов допросов по двум делам.

– Что ты думаешь о заявлении Аманды Симкинс по поводу того, что у Лиама Райдера был другой роман? – спросила Лоррейн, пытаясь как можно дальше увести Адама от темы разговора по душам с Грейс. – Это стоит проверить?

– Безусловно, – холодно ответил Адам и взъерошил волосы. – Почему бы тебе этим не заняться?

Он держался с ней слишком небрежно.

Лоррейн кивнула.

– Адам, слушай, ты совершенно прав насчет того, что с Грейс нужно поговорить, – заметила Лоррейн, и Адам обескураженно уставился на нее. – Но говорить должны мы оба.

Он вздохнул и раскатал рукава рубашки. Лоррейн знала, что следом он влезет в пиджак – старый поношенный кожаный пиджак, купленный целую вечность назад, – а потом потянется за ключами от машины и придумает какую-нибудь историю о том, что собирается на допрос или опаздывает на совещание. Сочинит все что угодно, лишь бы избежать нелегкого разбирательства со сбившейся с пути истинного дочерью-под ростком. Все что угодно, только бы не обременять себя решением личных проблем.