Незнакомец было решил, что они пойдут окольными путями, но Глициния предпочла идти через толпу мужчин, которые теперь стояли и наблюдали с широко открытыми глазами за темнокожей длинноногой красавицей, вышедшей на сцену в одних золочёных трусиках. Она держала на плечах огромную и скользкую змею, бледно- болотного оттенка, и завораживающе танцевала с ней.

Человеку в балахоне приходилось нелегко. Он, всё время пробивая себе путь плечом, стараясь игнорировать ругань (люди за его спиною, не сразу смогли стать на свои места, будто воздух на несколько секунд превращался в переливчатое и прозрачное стекло), следовал за Глицинией. Девушка при этом шла непринуждённо, не задумываясь о препятствиях. Мужчины сами уступали ей дорогу, не смотря на неё. Пока они шли к небольшой двери возле сцены, властная красавица успевала отдавать приказы и распоряжения своим подчиненным, что удивительно ловко носились с выпивкой и закуской среди разгорячённых мужчин. Дойдя до двери, Глициния приманила ещё одну подчинённую, стоявшей в тени сцены. Она была чуть более светлокожей, по сравнению с другими джитукуанцами, и была гладко выбрита. Её непривычно длинная шея была закована во множество медных обручей, а на худых плечах весело лёгкое белое платье до самых босых стоп. От человека в балахоне не укрылось и то, что рот девушки был зашит, а ушные раковины срезаны: лишь зияющий дыры, обрамлённые блестящими позолоченными линиями.

Глициния начала рисовать руками в воздухе различные фигуры и линии. Девушка моргнула, поклонилась и исчезла в глубине задней части сцены. Хозяйка подошла к железной двери, открыла её, повернулась и улыбнулась человеку в балахоне. Она, лёгким жестом головы, пригласила его войти внутрь. Незнакомец на мгновение засомневался, но всё-таки принял приглашение и вступил в сумрак проёма. Глициния не сразу закрыла дверь. Её глаза проводили нечто незримое и, усмехнувшись, она также скрылась внутри комнаты, закрывая за собою дверь.

Человек в балахоне вступил во тьму, но как только дверь захлопнулась, зажегся свет, исходивший от старинной люстры.

Он оказался в небольшой круглой комнате, обшитой панелями из красного дерева. Большую часть комнаты занимал круглый стол. Вокруг него полукольцом расположились мягкие кожаные диваны. Стол был чист и почти пуст, если не считать небольшой вазы в его центре, из которой торчали чуть привядшие белые лилии.

— Что же вы не садитесь? — раздался голос Глицинии за спиной незнакомца. — Присаживайтесь. Моя помощница принесёт выпивку и еду. И не отказывайтесь. Вы явно голодны. Вы, кажется, хотели вишнёвый ликёр? Что ж, он у меня есть. Причём высокого качества.

— Я это сказал, лишь ради того, чтобы этот жирдяй ответил на мой вопрос, — прокряхтел незнакомец, садясь посередине центрального диванчика. — Я не ради перекуса сюда пришёл. И не обращайтесь ко мне на вы. Это раздражает.

— Я и не собиралась обращаться к тебе на вы, — сумрачно ответила Глициния, садясь напротив. Она положила голову на сомкнутые кисти и хитро улыбнулась. — А вот поесть вам всё-таки следует. Не бойся, не собираюсь я тебя и твоих людей травить, ибо не имеет смысла, Белвэс.

— Откуда? — человек в балахоне подскочил, но Глициния также приподнялась и, жестом вытянутой вперёд ладони, заставила незнакомца замереть.

— Перед тем, как мы откроем, друг перед другом, наши секреты, я хочу, чтобы те двое убрали маскировку. По крайней мере, стали видимыми. Иначе никаких разговоров.

— Ты могла бы сделать вид, что нас не знаешь, — прошипел Белвэс, садясь на место и приподнимая правую руку. Она была худая и длинная, стянутая множеством кожаных ремешков. Он сделал лёгкое круговое движение кистью. Из воздуха появились ещё две фигуры в балахонах. Они стояли по бокам того, кого Глициния назвала Белвэсом.

— Чего ждёте? — свирепо проскрипел он, не глядя на охранников. — Садитесь рядом.

Охранники подчинись, не поднимая голов.

В этот момент постучали. Глициния, сухо улыбаясь гостям, подошла к двери и открыла её. В комнату вошла та самая девушка с обручами на шее. В её руках был большой поднос с четырьмя бокалами, бутылкой ликёра и множеством разномастных бутербродов. Она поставила поднос на стол и поклонилась гостям. Потом девушка повернулась к Глицинии и также поклонилась ей. Та в ответ одной рукой изобразила сложный жест. Девушка тепло улыбнулась и ушла.

— Что с ней? — поинтересовался Белвэс. Его невидимый взгляд был сфокусирован на двери, за которой исчезла чернокожая девушка.

— Это моя помощница. Она называет себя Ширу, — ответила Глициния, откупорив бутыль разлив тёмно-красную жидкость по бокалам. — Когда-то она была личной телохранительницей одной из царевен ближайшего малого государства, но она не смогла защитить её. В знак наказания Ширу лишила себя слуха и наложила запрет на открытие рта. Оттого он у неё и зашит.

— Но как она ест? — в голосе Белвеса было недоверие.

— Ей пришлось постичь почти мёртвое учение праотца Джитуку, — ответила Глициния, садясь на место.

— Ты хочешь сказать, что она научилась впитывать питательные растворы через кожу? — неуверенно произнёс Белвэс.

— Вот именно, — подтвердила Глициния и, подняв свой бокал вверх, произнесла. — За ваше не иссекаемое здоровье, — и опустошила его несколькими глотками.

Белвэс помедлил, но затем взял бокал и чуть от него отпил. Охранники, последовали примеру хозяина.

— Ну, — Глициния протянула руку к одному из бутербродов. — Может, скажешь, как же вам удалось меня найти, а Белвэс? — бутерброд был поглощён за один присест.

— Во-первых, я убедительно настаиваю на том, чтобы ты перестала называть меня этим мерзким именем, данным мне моим жалким прадедом! У меня есть правильное имя, истинное — Аджит!

— Как пожелаешь, Аджит. — усмехнулась Глициния.

— Во-вторых, ты, так или иначе, узнаешь, как мы на тебя вышли. Но вначале я тебя успокою. Убивать мы тебя не собираемся.

— Иначе бы я уже была мертва?

— Именно, и поэтому ты и решила испытать свою удачу?

— Именно, но тогда ради чего — ты и твоя охрана, искали меня?

— Очевидно, как по мне. Нам вновь нужны твои услуги.

— Я больше этим не занимаюсь после нашего прошлого сотрудничества. Мне пришлось навсегда залечь на дно. Я не могла предположить насколько это будет опасно. Теперь я всё время боюсь, что тот монстр сможет меня найти, не смотря на всю мою изворотливость! — Глицинию передёрнуло, и она налила себе ещё ликёра, взяв ещё три бутерброда.

— Без сомнения эта миссия оказалась подобна обоюдоострому мечу. Практически все наши посредники были или перебиты или посажены, а за нами стали куда пристальней следить.

— Не слишком ли большая цена за столь неоспоримо важный, но, в тоже время, спорный пласт информации? — с сомнением в голосе, спросила Глициния. Бутерброды, один за другим, исчезли в утробе