— Я бы не обезумел от тебя.

— Может, и нет. Но ты потребуешь, чтобы я отдала тебе все.

Он ничего не ответил, только улыбнулся ей и ощутил, как кровь, алая и горячая кровь волшебника, тяжело пульсирует в жилах.

— Будь ты со мной, мы смогли бы легче найти палочки. Что ты думаешь, Брешия?

— Ты имеешь в виду нечто вроде дружбы? Мы смогли бы действовать вместе? — медленно спросила она.

— Да.

В этот момент вокруг, казалось, все застыло вместе с Брешией. Ни одна древесная ветка не качнулась, ни одна птичка не чирикнула, ни одно насекомое не жужжало. Если среди дубов и прятались призраки, они ничем себя не выдавали.

Он вдруг словно омертвел сам.

— Значит, это ты не доверяешь мне, Брешия?

— Если я доверюсь тебе, ты попытаешься приковать меня к себе, а может, и попытаешься обменять меня на свою палочку.

Земля затряслась под ногами, и оба это ощутили: слишком велика была его ярость.

— Будь ты проклята, упрямая, слепая девчонка! Да я умру, прежде чем позволю кому-то тронуть тебя пальцем!

Его слова повисли в воздухе, как нечто ощутимое. А сам воздух колебался, словно раздвигаемый невидимыми пальцами.

Она долго смотрела на него, прежде чем признаться:

— Между нами слишком много всего, принц.

Он знал, что она тоже видит серебристое свечение в воздухе, старается согреть этот воздух своим дыханием, послать к нему, погладить лицо, успокоить…

— Я буду верить тебе до тех пор, пока не станешь прежним. Каким был раньше.

— Как тебе угодно, — кивнул он, подув ей в лицо теплым воздухом.

— Модор опасен, — сказала она, что было чистой правдой. Слишком уж близка его крепость к ее роще, чтобы можно было жить спокойно. Ее люди, даже призраки, настолько старые, что могли видеть будущее так же легко, как прошлое, сразу понижали голоса до шепота, когда речь шла о Модоре. Все его боялись. — Модор никогда не пытался причинить зло мне или моим людям. И, насколько я знаю, никогда не заходил в рощу. — Она немного помолчала, и он увидел искорки страха в ее глазах. — Помню, как ночью несколько лет назад, Модор — полагаю, только для того, чтобы напомнить мне о своей силе, — послал мощный разряд молнии, ударивший не более чем в футе от моей крепости.

Над рощей поднялся гигантский столб дыма, и я поняла, чьих рук это дело.

— Не слишком грозное предупреждение, — заметил принц. — И что ты сделала?

— Я? Ничего. Слышала истории о его силе, о разрушениях, которые он может причинить, когда чем-то недоволен.

— Он знает, где ты живешь, где находится твоя крепость, — нахмурился принц.

— О да.

— Ему удалось пронюхать, что я здесь.

— И он удивился, — медленно добавила Брешия. — А потом пришел в ярость. Ты прав, он, должно быть, задумал нечто совершенно из ряда вон выходящее, если не убил тебя на месте.

— Но он не мог провидеть, что я с тобой. Даже я не предполагал ничего подобного. Может, один из твоих призраков — его шпион?

Земля дрогнула.

— Молодец, Брешия, — одобрил он. — Ты действительно поможешь вернуть наши палочки?

Земная дрожь унялась. Над их головами пролетела птица. У его ноги прополз муравей.

— Да, — решила она. — Помогу. И ты должен знать кое-что еще.

— Чувствую, что мне это не понравится… Она просто пожала плечами.

— Модор послал одного из своих прихлебателей в рощу, на встречу со мной. Три месяца назад, во время полнолуния.

Принц ждал.

— С предложением свадьбы. Но и не только. Он пригрозил, что в случае отказа мне придется плохо.

— И что ты сделала с его приспешником?

— Ничего. Сказала лишь, что дала обет целомудрия до третьего тысячелетия.

— Что он ответил на это?

— Предложил передвинуть дату поближе.

— Надеюсь, ты превратила его в улитку и раздавила ногой?

— Я хотела смешать его с голубым дымком и заставить вылететь из дыры в потолке, но побоялась мести Модора. Не настолько я глупа, принц.

— Не настолько, — согласился он — Но ты никогда не выйдешь за Модора.

— Ты точно это знаешь?

— О да. Ты будешь моей.

Твердыня Модора, грозная и черная, казалась мрачной, как алтарь друидского жреца, готовый принять жертву. Гигантская круглая башня из черного дерева стояла на холме, созданном самим Модором, как толстое копье, нацеленное прямо в небо. Десятифутовая деревянная стена — идеальный треугольник — служила оградой. По трем углам стояли башни пониже. Теперь дерево было еще чернее, чем много лет назад, потому что, если верить слухам, каждый раз, когда смертный видел ее и страх входил в его сердце острым кинжалом, дерево чернело еще гуще. И никто не знал, когда все кончится.

Это было чистой правдой. Люди избегали этих мест. Мало того, обходили земли Модора за милю.

Модор именовал крепость и окружающее ее пространство Пенуитом, название, которое, как он говорил, пришло к нему во сне. Имя, которое ничего не значило, но тихо пело в мозгу.

Его мечты осуществились, только крепость была еще чернее, чем он представлял. Но это ему нравилось.

Принц никогда не бывал в крепости Модора. И забрел так далеко на запад только потому, что хотел Брешию.

И даже сейчас, глядя на зловещее сооружение, понимал, что не желает туда войти. До него много лет доходили слухи, что Модор совершенно безумен и подолгу запирается в крепости. Потом появляется оттуда, злой и взбешенный, готовый усеять землю трупами смертных от одного конца огромного острова до другого. Жаль, правда, что безумие не ослабляло его магической силы, да и мозга тоже. Он очень гордился своим мозгом, орудием, способным уловить полет самой проворной птички в небе, подсказать, какой именно породы эта птичка и хотел ли он получить ее себе на обед.

Мозг определял его верования. Он был убежден, что сами боги послали громадные синие камни для священного круга на британских равнинах к северу от Ирландского моря. Он также верил, что боги спрятали сокровище в одном из этих синих камней, сказочную награду для того волшебника, который окажется достаточно умен, чтобы его найти.

Принц тоже считал, что Модор безумен. И хотя многие толковали о сокровище волшебника, никто по-настоящему в это не верил. Кроме того, какое сокровище можно скрыть в синем камне?

— Модор проклял меня в колыбели, — сказал он Брешии. — Отец сказал мне это и добавил, что Модор возненавидел меня из страха, что я вырасту более могущественным, чем он. Отец упоминал еще, что в то время Модору было только шесть лет. Надеюсь, он обладает искусством и воображением, недоступными обычному волшебнику. Я готов склониться перед его мудростью.