Почти.

Если бы Кэм каждые две минуты не нашептывал мне на ухо «Бемби», я бы, наверное, рискнула. Но Бемби я съесть не могла, каким бы вкусным он ни казался в устах мистера Гамильтона.

Мы сидели в просторной кухне за широким дубовым столом и пили кофе, приготовленный мамой Кэма. У меня уже бока болели от смеха, но Кэм с отцом не унимались. Эти двое были как близнецы. Оба с непослушными волнистыми вихрами, ярко-голубыми озорными глазами и редким талантом обыгрывать каждое слово.

– Послушай, отец, серьезно, ты ставишь себя в неловкое положение.

Его отец взглянул на меня, вскинув брови так же, как это делал Кэм.

– Я выгляжу неловким, Эвери?

Сжимая губы, чтобы не расхохотаться, я покачала головой.

Кэм посмотрел на меня, давая понять, что я ему совсем не помогаю.

– Ты вот сидишь тут и все пытаешься убедить меня, маму, Эвери и младенца Иисуса в том, что снежный человек существует, потому что существуют приматы?

– Да! – прокричал Гамильтон-старший. – Это называется «эволюция», сынок. Тебя чему-нибудь учат в твоем университете?

Кэм закатил глаза.

– Нет, отец, снежного человека мы не проходим.

– На самом деле, – вмешалась я, кашлянув, – в теории о приматах есть целое недостающее звено.

– Мне нравится эта девочка. – Мистер Гамильтон подмигнул мне.

– Нет чтобы меня поддержать, – проворчал Кэм.

– Я лишь хочу сказать, что, если бы ты побывал в лесах и наслушался того, что слышал я, – продолжил его отец, – ты бы поверил и в снежного человека, и в чупакабру.

– Чупакабру? – У Кэма в буквальном смысле отвисла челюсть. – О, ну ты загнул, отец.

Миссис Гамильтон с умилением покачала головой.

– Это мои мальчики. Я так ими горжусь.

Я улыбнулась, делая очередной глоток ароматного кофе.

– Действительно, в паре они неподражаемы.

– Неподражаемы? – Она фыркнула и поднялась из-за стола, выхватывая у мужа пустую кофейную чашку. – Проще говоря, совсем чокнутые.

– Эй! – Мистер Гамильтон резко повернул голову, и в его глазах заплясали чертики. – Молчать, женщина.

– Еще раз назовешь меня женщиной – получишь в глаз. – Миссис Гамильтон налила ему свежий кофе и потянулась за сахаром. – И можешь тащить меня в свой суд.

Кэм вздохнул и опустил голову.

Я прикрыла рот рукой, пряча улыбку.

Его семья была… бесподобной. Они были дружелюбными и теплыми. Не то что мои. Я сомневалась, что моя мама умеет управляться с кофеваркой, а уж о том, чтобы прислуживать кому-то за столом, даже моему отцу, не могло быть и речи. До этого она бы не опустилась.

Миссис Гамильтон поставила чашку перед мужем.

– Вы сегодня вечером, кажется, собирались в «драйв-ин»?

– Да, – сказал Кэм, поднимаясь из-за стола. Он подхватил наши сумки. – Нам уже надо ехать, чтобы занять хорошее место.

– Не забудь теплые пледы, – сказала она, присаживаясь к столу. – По ночам очень холодно.

Я с некоторой неохотой оставляла их, пусть даже разговор за столом временами сбивал меня с толку. Я встала и поблагодарила миссис Гамильтон за кофе.

– Нет проблем, дорогая. – Она повернулась к сыну: – Я приготовила для Эвери желтую комнату, Кэмерон. Будь джентльменом и проводи ее.

Странное выражение промелькнуло на лице Кэма, но оно исчезло, как только мы вышли из кухни. Я последовала за ним вверх по лестнице.

– Мне нравятся твои родители. Они замечательные.

– Да, клёвые. – Он провел рукой по деревянным перилам. – Твой отец тоже верит в снежного человека?

Я рассмеялась.

– Нет.

– А как насчет чупакабры?

Снова засмеявшись, я решительно покачала головой.

– Определенно нет.

Он провел меня в холл второго этажа.

– Спальня моих родителей наверху, а комната сестры в самом начале коридора. – Он остановился у двери и легонько толкнул ее бедром. – Это желтая комната, потому что она желтая.

Комната действительно была оформлена в желтых тонах, но это был приятный оттенок лютика, а не «вырви-глаз» цвета школьного автобуса. Кэм поставил мою сумку на кровать, а я подошла к окну, которое выходило в сад. Я уловила свежий аромат ванили.

– Здесь так мило. Надеюсь, я не доставила твоей маме слишком много хлопот.

– Нет, даже не думай. – Он вытянул руки вверх, разминая спину. – Через полчасика будешь готова?

Я присела на край кровати.

– Конечно.

Кэм попятился к двери, не опуская рук, и задел дверной косяк.

– А знаешь что?

– Что?

Легкая усмешка тронула его губы.

– Моя комната прямо напротив.

У меня екнуло сердце.

– Хорошо.

Усмешка сменилась хитрой улыбкой.

– Просто подумал, что ты обрадуешься.

– Я в восторге, – пробормотала я.

Он ухмыльнулся и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Я посидела еще немного и завалилась на кровать. Кэм жил напротив, совсем как в нашем доме? Пожалуй. Но на эти две ночи – сегодня и завтра – наше соседство становилось ближе, чем когда-либо.

* * *

Часа через полтора я уже переминалась с ноги на ногу возле его машины, пока Кэм раскладывал две длинные подушки на полу салона. Он припарковался в довольно удобном месте, чтобы мы могли вольготно расположиться в открытом багажнике и оттуда смотреть фильм. Мы были не единственными, кто осмелился приехать в кино в такой холодный вечер. Рядом с нами стояло еще несколько пикапов, и там тоже мастерили кресла из подушек и одеял. Кто-то даже притащил надувной матрац.

Кэм подошел к заднему бортику и протянул ко мне руки.

– Готова?

Я подала ему руки, и он поднял меня. Центр тяжести в машине сместился, и, чтобы удержаться на ногах, Кэму пришлось ухватиться за мои бедра. Меня обдало горячей волной, когда я посмотрела на него.

Его глаза скрывались за густыми ресницами, но вот его губы раскрылись, и мое тело напряглось в предвкушении. Поцелуй под звездным небом казался мне самым романтичным. Я уже почти чувствовала его.

Но он вдруг опустил руки и повернулся к двум пакетам, что валялись возле стопки одеял и подушек. Разочарование поднялось во мне, когда он встал на колени и зарылся в пакете. Почему он не поцеловал меня?

Черт возьми, почему он ни разу не поцеловал меня со дня нашего первого свидания?

– Вот, – сказал он, поднимаясь. – Захватил кое-что, чтобы ты не замерзла.