только мысли, что он уже был в ней. И сейчас это вновь повторится.

Шах стянул через голову свой балахон и бросил его туда же, где валялась футболка. Широкая грудь с завитками волос предстала её изумлённому взору. Ира боролась с собой, с позорным желанием сдаться. И когда он схватил её руку, то она возражающе дёрнулась.

— Потрогай его, — прозвучал хриплый голос. И сквозь его нетерпение она ощутила мольбу.

Ведомая им, ладонь Иры двинулась ближе, навстречу жаждущей плоти. Она закрыла глаза, ощущая, как купол головки касается пальцев. Он надавил, вынуждая их сжаться вокруг ствола, и подвигал рукой, демонстрируя, как нужно делать. Она повторила несмело, и ответом ей был одобрительный вздох. Член в ладони горел, наливаясь всё больше и больше. От стыда было трудно дышать, но она продолжала дрочить его. Зная, что это всего лишь прелюдия, и вскоре эта часть его тела окажется в ней.

— Ммм, да, девочка, вот так, — он запрокинул голову, демонстрируя крепкую шею. И зарычал, когда пальцы её случайно коснулись яиц.

Ира отпрянула, но он тут же её отловил. Развернул, прижимая к себе. И горячий стояк теперь раздвигал ягодицы.

— Что? Нет! — она отчаянно дёрнулась, когда палец, смоченный влагой слюны, подготовил отверстие.

— Тебя уже брали так? — спросил он, смакуя момент.

Вместо ответа Ира сильнее вцепилась в постель, на которую он опустил её вниз лицом. Хотелось сказать ему правду! О том, что в анальный проход её трахали против воли те самые люди, которыми он управлял. Но она не успела! Тщательно смазав его, он вошёл. И, болезненный выкрик погас в складках сатиновой простыни.

Глава 27

Марина с Машкой, как всегда, делили «сферы влияния», играя в словесный пинг-понг и посылая друг другу обидные прозвища. Ульяна раскладывала пасьянс, держа в одной руке веер гадательных карт. Рита штопала майку, вместо иглы продевая в поврежденную ткань крепкий стебель осоки. Лиля творила, куском мела рисуя цветочки на серой стене. А Соня… Она, как и прежде, лежала, не изъявляя намерения жить.

Стоило Ире войти, как они побросали дела и перестали ругаться. Маринка первой вышла из ступора и подбежала, в порыве эмоций обняв Иру так, что у той захрустели суставы.

— Ты где была? — воскликнула Рита.

— Мы тебя ждали полночи! Пытали охранника, а он как воды в рот набрал, — тараторила Машка.

— Мы уже думали, ты не вернёшься, — Маринка опять оглядела её, потрогала волосы. Не заметить, что те стали чище было просто нельзя. Да и запах шампуня вокруг был таким опьяняюще сладким, как будто она извалялась в пыльце.

Ира хотела ответить. Но в этот момент дверь в комнату распахнулась. Один из парней, тех, что был по хозяйственной части, принёс им воды. Он поставил канистру на пол и, исчезнув за дверью, снова вернулся, уже с чем-то странным в руках.

— Вот вам бельё, — сказал, приземлив на ближайшие нары кипу сатиновых простыней.

Девчонки уставились на него.

— В честь чего? — удивлённо спросила Маринка.

— А хер его знает, — бросил посыльный и вышел, оставив их в полном недоумении.

Машка несмело приблизилась к стопке белья. Как будто оно представляло опасность. Простыни были разной расцветки: в мелкий цветочек, в яркую клетку, однотонные и даже с мультяшками. Словно кто-то ограбил универмаг, собрав с витрины все образцы. Она взяла верхнюю, понюхала ткань и блаженно закрыла глаза. Между ними лежали квадратики наволочек. Одна из них выпала, угодив прямо на пол.

— Давай, поваляй всё! Растяпа! — отругала Маринка. И подняла, отряхнув, кусочек постиранной ткани.

— Чур мне сиреневый! — спрыгнула сверху Ульяна.

Они принялись копошиться, изучая ассортимент. Словно кумушки в магазине, ругаясь и толкая друг друга.

— Рит, тебе в клеточку, или белый? — крикнула Лиля через плечо. Подмышкой у неё уже торчал край однотонного полотна.

— Да мне всё равно, — ответила Рита, продолжая старательно шить.

Наряд теперь стал предметом всеобщего культа. Имея всего лишь один, все следили за ним, как за собственным телом. И любая прореха становилась поводом для расстройства.

— Ир, а ты чего клювом щёлкаешь? — прокричала Ульяна. — Вдруг не достанется?

— Не, их тут семь штук, — сосчитала дотошная Лиля.

«Семь», — подумала Ира. И цифра эта, как мёд, пролилась на разбитое сердце. Он сдержал обещание! Он выполнил просьбу, пусть даже такую пустячную. Но теперь у них было бельё. И это вселяло надежду на то, что череда перемен в её жизни изменится в лучшую сторону.

Все застелили свои безобразные нары, и комната, в самом деле, стала похожа на детский лагерь. Пёстрые блики тугих простыней сияли своей незатейливой роскошью. Цветы у Марины, у Лили — классический белый, у Риты — квадраты, у Машки — герои диснеевских сказок.

— Мы так и не поняли, где ты была? — спросила Маринка, развалившись, как будто на клумбе, на фоне своей простыни.

Ира махнула рукой:

— В главном корпусе.

Она ещё не решила, стоит ли им говорить. Только что они дружно ругались на Машку, что якобы та до сих пор не смогла разузнать у Богдана важнейших вещей. А что они скажут на это? Побывав у начальника лагеря, она вернулась обратно ни с чем. Ах, да! Им раздали бельё. Вот и все дивиденды.

— В лазарете что ли? — нахмурилась Рита.

Ира кивнула, решив, что такая легенда вполне может стать основной. Осталось придумать, какая болезнь привела её туда среди ночи.

Но тут в разговор встряла Машка.

— Подожди, — протянула она, — Ты была у него?

Кукольный взгляд вопрошал, а Ира по жизни была простодырой. Её не учили вранью, и глаза были лучше любого детектора.

— У кого? — в недоумении спросила Ульяна.

Её мистический цвет простыни лучше всех говорил о наклонностях юной хозяйки.

Машка прищурилась, поняв, что попала в самую точку.

— У Эрата, — сказала она, рисуя в воздухе очертания плеч.

Взгляды всех устремились на Иру. Теперь препираться было бессмысленно. Да и на ум не пришла ни одна отговорка.

— Серьёзно? — спросила Маринка.

Ира молча кивнула, продолжая разглаживать складки своей простыни. Её комплект белья был лимонной расцветки. Словно даритель был в курсе, что за цвет она любит сильнее всего.

Молчание было недолгим. В жажде подробностей девчонки расселись вокруг. И она рассказала им всё! Умолчав лишь о том, что лежало в его холодильнике. О том, что она так и не отважилась выкрасть.

Эпизод со служанкой взволновал Машкин мозг. Будучи самой искушённой в амурных делах, она сразу смекнула, в чём суть.

— Стопудово, он трахал её! И бебик евойный небось.

— Она — его первая жена, а