Около второго пакгауза стоял толстый моряк в офицерской форме с унылым лицом.

Как только катер причалил, ворота пакгауза открылись и два упитанных матроса выкатили тележку, на которую были навалены резиновые перепонки аж целых пяти типов, гидрокостюмы и четыре аппарата двух типов ИДА.

От подобного богатства у Федорова загорелись глаза, и он первым бросился к тележке.

– Как это называется? – спросил Федоров, поднимая первую пару перепонок со скошенными концами.

– Flippers! – бросил толстяк, которого Соколов целенаправленно вел в сторону.

Федоров ласково погладил перепонку, положил ее обратно на тележку, с сожалением хмыкнул и поспешил за Соколовым, который, пропустив вперед себя начальника склада, нетерпеливо мотнул головой.

Но отойти от тележки не было сил! Федоров взял в руки вторую пару перепонок с ровными концами и стал внимательно их разглядывать, справедливо решив, что пакгауз никуда не денется, а вот тележка с водолазным оборудованием может!

Занырнув в пакгауз следом за начальником склада в небольшую дверь, Соколов высунул голову и махнул рукой, приглашая Федорова и Фреда внутрь.

Судя по красному лицу Соколова и начальника склада, они уже успели причаститься огненной водой.

Посередине пакгауза стоял, покачиваясь, начальник склада и, держа в руках пару черных ласт, мотнул ими вправо со словами:

– Идите направо! С левой стороны ласты, с правой – гидрокостюмы, грузовые пояса, а в конце лежат неделю назад полученные из Франции гидрокостюмы для фрогмэнов! Их трогать нельзя!

И, конечно, Федоров вместе с Фредом рванул в конец пакгауза.

На металлических полках лежали аккуратно сложенные поролоновые штаны и куртки, облитые сверху листовой резиной.

– Я таких никогда не видел! – удивился Фред, складывая три гидрокостюма в большой брезентовый мешок.

– Зачем три берешь? – удивился Федоров, сверху кладя три маски с большими стеклами.

– Один тебе, второй мне и третий твоему боссу! Он действительно водолаз? – попробовал уточнить Фил.

– Больше бизнесмен! – презрительно скривившись, пояснил Федоров, засовывая в мешок два обычных резиновых гидрокостюма.

– Это ты хорошо придумал! – похвалил Фред, засовывая ополовиненную стопку с французскими гидрокостюмами во второй ряд и беря с соседней полки две пары черных ласт длиной не меньше полуметра.

Едва Федоров с ластами, а Фред с мешком вышли к двери, как из-за стеллажа вышел толстенький матрос и жестом направил водолазов к открытой двери, из-за которой доносились громкие голоса.

Зайдя в небольшую кандейку[90], в которой имелся большой письменный стол, заваленный бумагами, Федоров обнаружил сидящих за ним начальника склада и Соколова, перед которыми стояла бутылка водки «Московская», литровая бутыль виски «Блэк Джек» и литровая бутылка, на которой было написано по-русски «Смирновская».

Федоров потряс головой от недоумения. Такой водки он никогда в жизни не видел.

Соколов отрицательно качнул головой, приказывая ни в коем случае не показывать своего удивления.

– Рей, в некотором роде наш коллега! Он увлекается подводной охотой, – представил Соколов начальника склада, наливая ему виски в высокий стакан.

– Какую самую большую рыбу вы видели под водой? – спросил Фред, делая огромный бутерброд.

Разрезав белый батон, Фред положил в него приличный кусок бекона толщиной с палец, добавил такой же кусок желтого сыра и с поклоном протянул Федорову, который сразу вгрызся в предложенное блюдо.

Откусив пару огромных кусков, Федоров взял со стола бутылку содовой.

Налив шипящую воду в стакан, он сделал большой глоток и тут же отставил стакан[91].

– Думаю, что можешь пить спокойно. До погружения еще минимум часов шесть, – выдал Соколов, чокаясь с начальником склада.

– Лосося полутораметрового подбил! – гордо выдал начальник склада, выпячивая грудь.

– Не может быть! – замотал головой Федоров, пытаясь прочитать надпись мелким шрифтом ниже странного слова «Водка».

Федоров не понимал, что так его насторожило в надписи на бутылке.

И чуть при всех не хлопнул себя кулаком по лбу: надписи были написаны старым шрифтом с ятями!

– Ласты были изобретены великим Леонардо да Винчи еще в тысяча четыреста восемьдесят восьмом году! Но только я знаю, что еще раньше аборигены островов Тихого океана делали ласты, сплетенные из тростника! – поднял вверх указательный палец правой руки толстяк.

– В моря ходил? – спросил Соколов, подливая в стакан толстяка виски.

– Пятнадцать лет на торгашах мотался от мыса Бурь[92]до Мокрого Треугольника! – похвалился толстяк, отпивая сразу половину стакана и тут же продолжая рассказ, который с напряженным вниманием слушали все присутствующие: – Первым европейцем, занявшимся изготовлением ласт, был француз Луи де Корпье. С тысяча девятьсот двадцать седьмого года, пять лет Корпье бился над созданием ласт, которые сам изобретатель назвал лопастями. И никто не заинтересовался этими изобретением, пока в тридцать восьмом году американец Оуэн Черчилль, кстати, олимпийский чемпион по парусному спорту, отдыхая на Таити, не обратил внимание на местных ныряльщиков, на ногах которых были тростниковые ласты. Он купил несколько пар у аборигенов за бесценок, привез их в Америку и занялся усовершенствованием. Через год появились вот эти образцы, которые испытывали Джонни Вейсмюллер и Кларенс Крэбб[93]. Ласты олимпийским чемпионам понравились. Затем Черчилль купил патент у Карпье и начал массовый выпуск ласт. Но опять прокол! Сбыта не было! Населению Америки совсем были не интересны ласты, несмотря на большую рекламную кампанию! Зато ластами заинтересовались военные моряки и закупили у Черчилля целых двадцать пять тысяч пар!

– Откуда ты это знаешь? – как бы невзначай спросил Соколов, снова подливая толстяку виски.

– Черчилль – мой друг, и мы с ним открыли два магазина по продаже ласт! Хотите, я вам покажу магазин? – неожиданно предложил толстяк.

– Хотим! – сразу завопил Федоров, которому очень хотелось посмотреть не только город, но и магазин, где продаются такие замечательные ласты.

– Тогда едем! – решил толстяк и неловко махнул рукой.