«Еще пару минут жду движений руля, а потом поплыву наверх! На флоте всегда говорят «ходить», а тут я употребляю слово «плыть», и ничего! Совсем не царапает не только душу, но и голову! Хотя уместнее применять слово «летать»!» – вспомнил Федоров свои ощущения при плавании в ластах и с автономным «DESCO»[97], как было написано на легочном мешке.

От нечего делать Федоров посмотрел на корпус судна над собой и обнаружил трещину, которую отметил двумя большими крестами мелом.

«Надо бы все судно внимательно просмотреть! То там, то тут обнаруживаются трещины! То ли металл плохой, то ли трещины из-за вибрации винта пошли», – прикидывал Федоров, смотря, как шевельнулось перо руля, начиная движение влево.

Подплыв ближе, Федоров внимательно прислушался и снова обнаружил скрип именно в том месте, которое первый раз отметил крестами.

Обведя кресты окружностями, Федоров не торопясь развернулся и двинулся к водолазной беседке, медленно работая ластами.

Приземлившись к водолазной беседке, в которой по-прежнему сидел Фил, Федоров протянул правую руку вперед, кулак был сжат и отогнут большой палец, показывающий наверх[98].

Сам Федоров уселся в беседке напротив Фила и блаженно вытянул ноги.

Через минуту беседка плавно пошла вверх.

Спустя три минуты, сняв ласты, Федоров первым вступил на палубу и только примерился снять гидрокостюм, как подбежавший матрос передал приказ:

– Командир просит вас срочно прибыть в рубку!

– Помоги снять аппарат, – попросил Федоров, отмечая трех водолазов в тяжелых скафандрах, стоящих в пяти метрах от только что поднявшейся водолазной беседки.

Да и трудно было не заметить водолазов.

Толстый жгут воздушных шлангов тянулся по палубе, а в десяти метрах дальше по правому борту стоял и работал большой воздушный компрессор, к которому шланги и тянулись.

Все трое водолазов стояли без шлемов и чего-то или кого-то ждали.

А вот четвертый, пустой, скафандр говорил о том, что на эсминец прибыли чужие водолазы, которым предстоит ночное погружение.

Да и сварочное оборудование, сложенное у левого борта, сказало Федорову, что, скорее всего, сварочные работы начнутся прямо сейчас, не дожидаясь светлого времени.

Сняв ИДА[99], Федоров опустил его на палубу и неторопливо пошел за матросом.

Едва Федоров переступил ярко начищенный комингс, как снова увидел толпу людей.

«Не рубка, а плацкартный вагон», – оценил наполненность рубки Федоров.

В рубке, кроме уже знакомого старпома, командира и Соколова, находился здоровенный мужик, ростом под два метра, одетый в водолазное белье, который с интересом смотрел на Федорова.

– Докладывайте, Серж! – приказал командир, впиваясь глазами в лицо Федорова.

– Джаст момент, кэп! – неожиданно вмешался водолаз и, вручив Федорову горячую кружку, усадил за штурманский столик, бесцеремонно согнав со стула Соколова.

Отхлебнув глоток чая, Федоров благодарно кивнул и начал говорить, понимая, что рассказ предназначен в основном для водолаза:

– Нашел две тонкие нитяные трещины, которые отметил меловыми крестами. Одна на судне, где-то в середине, а вторая на корме. Скрежет при работе рулевой системы в районе пера руля! Два раза слышал, а потом руль перестал двигаться, – закончил Федоров свой рассказ, откидываясь на маленькую спинку стула.

– Ты сможешь показать места трещин в листах? – спросил командир, подходя к сидящему, свесив руки между колен, Федорову.

Федоров попытался встать, но водолаз положил тяжеленную руку ему на плечо, спросил, не обращая никакого внимания на капитана:

– Сколько раз ты сегодня погружался?

– Два раза, – честно ответил Федоров, закрывая глаза от усталости.

– Второе погружение – полтора часа в легком оборудовании на кислороде. Это много для одного человека, – задумчиво заметил водолаз и, круто развернувшись к капитану, закончил: – Сами разберемся!

– С ним ходил наш корабельный водолаз, – заметил капитан, переминаясь с ноги на ногу.

– Корабельный дайвер ходил в скафандре? – спросил водолаз, обращаясь к сидящему, опустив плечи и руки, Федорову.

Сил отвечать совсем не было, и Федоров просто кивнул.

– Сержу надо обязательно отдохнуть! – решил водолаз и, никого не спрашивая, сделал первый шаг.

– Я на пере руля кресты обвел кругами, – еле слышным голосом напомнил Федоров.

В знак того, что он услышал последнюю фразу, водолаз кивнул и широкими шагами вышел из рубки.

– Разрешите отвести моего дайвера в каюту? – спросил Соколов, становясь по стойке «смирно».

– Ведите, – разрешил командир, устало махнув правой рукой.

Проснулся Федоров от негромкого голоса Соколова:

– Вставай, Серж! Через пять минут придет командир эсминца! – Соколов тряс его за правое плечо.

С трудом разлепив глаза, Федоров первым делом посмотрел на иллюминатор и, обнаружив за стеклом темень, недоуменно перевел взгляд на Соколова.

– Быстро в душ! Через минуту должен быть как огурчик! – приказал Соколов, осторожно поднимая Федорова.

Все тело болело, и голова кружилась.

Соколов обнял Федорова за талию и осторожно повел в душ.

Только перед дверью душевой Федоров обнаружил, что он абсолютно обнажен.

– Почему я голый? – только успел спросить Федоров, как его втолкнули под включенный холодный душ.

Минуту постояв под ледяным душем, Федоров пришел в себя и только расправил плечи, как обнаружил, что болит все тело, от кончиков пальцев ног до волос на затылке.

Наскоро намылившись, Федоров смыл с себя мыло, выключив воду, секунд десять неподвижно постоял, чувствуя, как с тела стекают струйки воды.

– Торопись, Серж! Капитан ждать не должен! – поторопил Соколов, выдергивая Федорова из душа.

Усадив Федорова на койку, Соколов кинул на плечи большое махровое полотенце, сунув конец в правую ладонь.

Федоров сфокусировал взгляд, ведя головой за источником запаха.

На столе уже стояла спиртовка, на которой устроилась железная кружка.