– Мой малыш Швоб? – воскликнул Магнус. – Что же ты не сказала? Он, может, тоже захотел бы сбежать с нами.

Однажды Магнус подрался из-за малыша Швоба, нокаутировав здоровенного борова, который издевался над ним.

Мимси отреагировала довольно сухо.

– На лошади втроём не поместишься. И потом, это не твой малыш Швоб. Я знала его задолго до тебя.

О Чёрной Даме она ничего не стала рассказывать. Узнать, что Краганмор восстал из мёртвых, – этого пока более чем достаточно. Сообщить Магнусу об ожившей Алисии Оппенгейм она ещё успеет… А может, лучше забыть о ней раз и навсегда?

Точно, это будет самое правильное. Забыть. Жить дальше, словно ничего не произошло. Вот только по Светлячку и Букашке она будет скучать. И по госпоже Спенсер. Мимси предпочла бы попрощаться с доброй женщиной по-человечески, а не исчезать тайком, да ещё и прихватив с собой её книгу. Но старая гувернантка поймёт и простит, уверяла себя Мимси. А ей самой нужно стереть Дачу из памяти. Только получится ли?

Ровный лошадиный шаг убаюкал Мимси. Голова её безвольно перекатывалась по плечу Магнуса.

Наверное, уснула. Магнус протянул руку, чтобы придержать её в седле, и ему показалось, что у Мимси в сумке что-то шевелится.

Они несколько раз сбивались с пути, пытались срезать и ехали прямиком через поле, а потом снова возвращались на нужную дорогу.

К вечеру разразилась буря. Тяжёлые градины молотили по ветвям деревьев, под которыми они укрылись. Когда град перестал, земля была сплошь покрыта прозрачными жемчужинами, тускло сиявшими под ночным небом.

Им посчастливилось остановиться на ночлег в заброшенной часовне размером не больше шалаша. Дверь была взломана, алтарь – разграблен, зато крыша держалась крепко.

Пока Магнус зажигал огарки свечей, Мимси разгружала сумку. Несколько яблок и печенье, стянутое на кухне, томик сказок госпожи Спенсер, голубая ночная рубашка с оборочками (Мимси не смогла расстаться с ней), конечно же, знаменитый нож и, наконец, толстый шарф, замотанный в клубок, который она вынула так осторожно, будто внутри лежало что-то стеклянное.

Магнус вскрикнул от неожиданности, когда из шарфа высунулась крошечная голова.

– Это мой кот. Он голодный.

За то время, что Мимси о нём заботилась, Братчи совсем не вырос. Но он стал слишком неугомонным, чтобы сидеть за пазухой. Дважды чихнув, он исполнил перед Магнусом устрашающий танец.

– А мне казалось, на лошади есть место только для двоих, – проговорил мальчик. – Думаешь, у нас будет возможность заботиться о коте?

– Это Братчи. Подержи его, пока я погрею молоко. Бутылочка совсем ледяная.

Ничего не поделаешь, пришлось Магнусу всю ночь терпеть соседство кота. Каждый раз, когда мальчику казалось, что он наконец проваливается в сон, Братчи наскакивал на него или принимался точить когти о Магнусовы валенки. Они расстелили попону кобылы на прогнивших досках пола, улеглись по её краям, и Магнус едва успел потушить свет, как Мимси уже спала.

В часовне стоял собачий холод, в неплотно прикрытую дверь задувал ветер. Проснувшись, Магнус обнаружил, что Мимси крепко прижалась к нему, по уши накрывшись вонючей шубой, которую во сне перетянула на себя.

На рассвете ветер стих. Они молча доели оставшееся печенье, немного смущённые вынужденной ночной близостью.

– Я хочу тебе кое-что показать, – Магнус полез в карман. – Это талисман, который мне подарил Отар.

Мимси нахмурила брови, увидев плоский камешек.

– На нём изображён Анук, их дух-покровитель. Отар – шаман, не помню, говорил ли я тебе. Он утверждает, что этот камень защитит меня. Сам он с его помощью умеет исчезать, когда захочет.

Магнус принялся рассказывать Мимси об удивительном фокусе, который показал ему вождь тергисов, но тут заметил, что девочка не слушает. Она взяла камень из его ладони и водила пальцем по рисунку – приземистому силуэту лани с тонкими рогами-ветвями над головой.

– Тебе не интересно?

Она молча достала из сумки берет и, отстегнув сломанную брошку, поднесла к талисману Отара.

Рисунок был тот же.

То, что она приняла за ветви подсвечника или загадочный символ, оказалось рогами Анука.

– Откуда он у тебя? – спросил Магнус, изумлённо уставившись на камень в руках Мимси.

– Нашла.

– Где?

Она приколола брошь обратно к берету и затолкала его в карман.

– Где надо. Не твоё дело.

Мимси вдруг стала злой как собака.

– Ну, идём?

Магнус не успел ответить. Она вылетела на улицу, хлопнув дверью, и теперь яростно что-то пинала за часовней, ругаясь, как сапожник.

– Ты сердишься? Что-то не так?

Долгое время они ехали молча.

Старая лошадь немного прихрамывала, и им приходилось сидеть на ней по очереди, чтобы не изнурить животное раньше времени.

– Мне нечего сказать, понял?

Нет, Магнус ничего не понимал. Это и в самом деле была очень странная девушка, которую он вечно боялся погладить против шерсти. Немудрено, что они так спелись с этим котом…

В то утро мохнатый хулиган впервые в жизни вышел на снег. Можно было подумать, его поставили лапами в холодную воду, такой оскорблённый вид он принял: выгнул дугой спину, вытянул хвост, и пришлось изрядно за ним погоняться, чтобы запихнуть обратно в сумку…

Им стали попадаться крестьяне на телегах, рабочие, шагавшие вдоль дороги. Никто не обращал на них никакого внимания. Видимо, Чёрная Дама пока не сообщила об исчезновении Мимси. И беглецов не искали.

Скудные запасы еды быстро закончились, пришлось воровать в поле мороженую картошку, которую Магнус в стане тергисов научился печь на углях. Дым от костра мог их выдать, но было слишком холодно, и им не удалось найти другого укрытия – только каменный загон без крыши на обочине.

– Ты о своей маме когда-нибудь думаешь?

Мимси за весь день не произнесла ни слова. Магнус даже не расслышал, что она говорит, так тихо девочка задала свой неожиданный вопрос.

Она сидела, обхватив колени руками, и не мигая смотрела в огонь.

– Ты о своей маме когда-нибудь думаешь?

– Конечно. Часто.

От Элизы Миллион у Магнуса осталась лишь фотография в маленьком медальоне, который он не мог сейчас показать Мимси. Отправляясь в опасное путешествие с великим герцогом, мальчик его снял. И правильно сделал: наверняка потерял бы в лесу.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты никогда о ней не говоришь.

Он пожал плечами.

– Она умерла, когда мне было семь лет.

Он сел рядом с Мимси и укрыл её шубой. Она стучала зубами от холода.