занимал тогда. Ты лишь в бумаги глядела, – Гектор улыбался ей. – Каморка смежная с каталогом – много цветов на шкафах, античные бюсты. Кофеварка и кофе растворимый. Растолченные гранулы яда ей там могли подсыпать в чашку кофе. Он привкус отбивает. Она часами в библиотеке торчала – в понедельник, в субботу, в пятницу. Значит, прерывалась на кофе-брейк.

– Но мы не знаем, где и с кем Краснова провела воскресенье, – перебил полковник Гущин. – И сестра ее старшая, Вероника, не в курсе.

– Ну, еще насчет кофейка… в понедельник Ковальчук – друг юности – в своем магазине Краснову угощал, – продолжил Гектор.

– Продавщица «Комка Ностальжи» Инна Краснову к нему ревновала. Даже не могла скрыть своей неприязни к ней в разговоре с нами, помнишь, Гек? – Катя обернулась к мужу. – Но тогда получается – гибель Красновой, если ей дала яд ревнивая продавщица в лавке, не связана с делом экспедиции… Сплошные фантомы у нас пока.

– А насчет не-фантомов? – спросил Гектор. – Еще хочу тебя послушать.

– По Красновой… Возвращаясь к ребусу и его частям. Есть одна важная деталь, – заметила Катя. – Сама-то Елена откуда узнала о пропавшей экспедиции, а? Из фотографий на историческом стенде в коридоре? Они висят там многие годы. Никто и внимания не обращает. При подготовке юбилея Велиантова Краснова тоже не проявляла к орнитологу ни малейшего интереса. И вдруг примерно месяц назад она активно заинтересовалась экспедицией – забросила свою непосредственную работу во влажном хранилище, начала разыскивать архив Велиантова в библиотеке. Ревностно его штудировала. Все события укладываются в небольшой отрезок времени.

– Твой вывод? – спросил Гектор.

– Краснова от кого-то вдруг получила информацию о пропавшей экспедиции – важную, поразившую ее и крайне заинтересовавшую. Со стороны ее кто-то навел. Не из самого Зоологического музея. Ее словно громом ударило – так произошло и с Юрием Велиантовым. Но он – переводчик с китайского, а Краснова – ученый-зоолог со стажем. Не забывайте. У них разный подход.

– Деньги и сокровища и ученым сгодятся, коли в руки плывут, – усмехнулся полковник Гущин.

– А если Краснова через кого-то получила доступ к третьей части пазла? – спросила Катя. – Она проводила семинар с коллегами из Казахстана или Киргизии. Вдруг кто-то из них ее навел? Обмолвился? Или за деньги продал информацию? У Красновой в руках оказалась лишь часть, и она начала искать недостающее – подобно Юрию Велиантову. Сначала через музейный архив. А потом и через единственную оставшуюся дальнюю родственницу профессорской семьи.

– И ее отравили, – произнес Гектор. – Если старуха Осмоловская угостила ее ядом, то самой ей… отомстили за Краснову? Некто, стоящий за ней? Кого мы вообще еще не знаем? Или же другой человек – убийца самой Красновой, пожелавший любым способом лично заполучить у вдовы недостающую часть загадки?

– Только курьер-«мул» из Шалаево вообще никуда не вписывается, – хмыкнул полковник Гущин. – Сколько ни верти, ни примеряй.

– По какой причине до сих пор не готовы результаты экспертизы капсул, Федор Матвеевич? – спросила Катя.

– У экспертов, по их словам, сложности. Тянут с заключением. Я сам не пойму, отчего так долго, – ответил Гущин. – Может, редкий синтетик «мул» приволок в брюхе? Новоявленный «белый китаец» из Гонконга? Но при чем тогда музей?

– Наши друзья – «божьи коровки», – к счастью, в шаговой доступности, – Гектор кивнул на голубое здание за окном. – Не слабо прямо щассс нагрянуть к властной Адели Викторовне? Кстати, я о ней справился на сайте музея – она многолетний ученый секретарь. Семинары с зарубежными коллегами – ее сфера деятельности, помимо костей в оссуарии. Уж список-то участников, встречавшихся с Красновой, она нам даст.

Катя подумала – ее муж ничего не оставляет без внимания. И насчет должности Адели – царицы музейного улья – успел узнать вроде бы мимоходом. А пригодилось!

Глава 27

Кофе

В зеленом фойе музея с шахматным полом Кате бросилась в глаза одна из фресок: горный баран и подстерегающий его за камнем снежный барс на фоне белоснежного пика в оправе серых гор. Хан-Тенгри – Катя сразу его узнала.

Менеджер музея за стойкой на их просьбу о встрече с ученым секретарем Аделью Викторовной позвонила ей и дала в провожатые рабочего в спецовке. Он вел по лабиринту служебных помещений в оссуарий. Навстречу попались две женщины – тоже в спецовках, они несли коробки с желтыми наклейками.

– Дезинсекцию в музее проводите? – осведомился Гектор у рабочего, кивая на коробки.

– В залах экспозиции по выходным и в санитарные дни из-за посетителей. А в остальных помещениях практически регулярно, – ответил тот. – Кожеед – бич музеев. Наш вечный кошмар. Сжирает книги, коробки, мебель, электропроводку, бетонные стяжки, обои. Но самое страшное – он, прорва, лопает перо и кожу. Все коллекции нашего музея способен изничтожить, если не бороться с ним.

– Джин фумигант употребляете против вредителя? – быстро спросил полковник Гущин.

– В комплексе с другими пестицидами. Закупаем в аэрозолях и таблетках упаковками. Впрок.

Через старинные дубовые двери они попали в оссуарий – большой зал без окон со стеллажами, где в коробках с бирками и лотках хранились кости. Горы мертвых останков животных. В зале работали волонтеры – чистили ручными пылесосами оскаленные черепа зверей, позвоночники, берцовые кости. Адель Викторовна в накинутом поверх платья синем рабочем халате, опираясь на палку, ждала их в центре своего царства скелетов. Они поздоровались с ней и…

– Адель Викторовна, обещал вам отчитаться о поездке к Осмоловской, – с ходу начал Гектор. – Слово держу. Побеседовали мы с ней.

– Результат? – отчеканила Адель Викторовна.

– На следующий день после разговора ее зверски убили.

Ученая дама сдернула очки, вперилась в них потрясенно, пошатнулась… ее внезапно резко повело в сторону. Гектор молнией ринулся к ней – если бы не подхватил, Адель Викторовна грохнулась бы на пол среди открытых коробок с костями. Волонтеры выключили пылесосы. В оссуарии наступила тишина.

– Тихонько, осторожно. – Гектор под руку повлек пожилую даму через зал, увидев дверь ее кабинета в дальнем конце.

– В глазах темно… Дерзкий спаситель, спасибо, если бы не ваши железные объятия, я бы здесь рухнула, словно куль с овсом, – шептала Адель Викторовна.

Катя, помогая мужу, плечом подперла ученую даму с другой стороны, они втроем шли медленно мимо стеллажей с костями. Полковник Гущин следовал за ними. В кабинете они усадили Адель на стул у ее рабочего стола.

– Я жива. Просто голова закружилась, – прохрипела она. – Кто убил Юлию?

– Мы не знаем, Адель Викторовна, – честно ответила Катя.

– Чай у вас здесь? – Гектор плеснул Адели из ее термоса, стоявшего на столе, в кружку с изображением панды. – Нет, кофе.

– У меня пониженное давление. Замучило. – Адель отпила глоток. – А каким способом ее убили?

– Садовым стулом, нанесли ударов пять по голове, череп ей раскололи. Выкололи глаз, – полковник Гущин нарочно не пожелал скрывать жуткие детали.

– Оххх! – Адель воззрилась на него. – Глаз?! Но…

– Оно самое –