7.04

Отлично! Хотя бы не проспала. Теперь в ванную, умываться, чистить зубы и вообще, приводить себя в порядок.

Через секунду мелькнула охлаждающая прыть мысль - ни щеток, ни расчесок, ни мыла, ни косметики. Здесь же никто не живет. Ни даже сменного нижнего белья. Нужно срочно что-то придумать - не идти же на встречу с потенциальным работодателем лохудрой. И не в этой, наверное, уже зеленой на спине водолазке. А пятерня, как назло, то и дело застревала в спутанных за ночь волосах.

Я запаниковала.

Так не пойдет. Время еще есть, нужно срочно где-то переодеться и умыться. А где? Ну, конечно, дома. Других вариантов нет.

Закрываем глаза - прыжок.

Стоя в собственной темной комнате, я паниковала пуще, чем раньше.

Если свет не включить, то как найти другую одежду? Пробравшись на цыпочках к столу, я на ощупь выдвинула нижний ящик и принялась осторожно рыться в поисках лежавшего там со студенческих времен фонарика. Вроде бы батарейка была заменена несколько месяцев назад, когда отключался свет. Пальцы натыкались на карандаши, резинки, тетрадки, старые кисточки и краски. Наконец, победно сомкнулись на толстенькой трубке, сиротливо прижавшейся к деревянной стенке. То, что надо!

Тихонько задвинув ящик, я выпрямилась и попробовала нажать на кнопку. Луч света - не яркий, но рассеивающий темноту, высветил на стене размытое желтоватое пятно. Чертыхнувшись, я тут же погасила его.

Ведь свет из-под двери может увидеть мама. Или гости. Кто их разберет - заснули они уже или нет?

Стянув с кровати одеяло, я заткнула им щель на полу. Медленно втянула воздух, чувствуя, что вспотела. Не то от нервов, не то от адреналина. Ладно, душ смогу принять уже там, в Нордейле. Спасибо - ванная комната имеется.

Что дальше? Одежда!

Подсвечивая себе, я принялась рыться в шкафу. Нашла легкую белую вязаную кофту и джинсы, не испачканные травой. Сойдет. Следом на пол полетело и сменное нижнее белье. Порядок.

Теперь расческа.

С глухо бьющимся сердцем, я осознала, что расческа осталась в ванной комнате. Есть еще одна - на серванте в коридоре, то туда через вражеский лагерь незаметно не пробраться. Я закрыла лицо руками, покачала головой. А что с косметикой? Тоже в ванной? Только не это!

Через секунду я вспомнила, что косметичка здесь - в комнате. Я унесла и положила ее в шкаф, когда до блеска начищала раковину. Не хотелось оставлять "личное" имущество на виду незнакомых людей, все-таки твои пузырьки и бутыльки - это какой-никакой, а "приват".

В шкафу на средней полке, луч высветил бок синей пузатой сумки с необходимым для прихорашивания набором. Я радостно вцепилась в косметичку и прижала ее к груди, как родную. Ну, хоть в чем-то повезло. А следом, будто ведром холодной воды, вылилась на голову другая мысль. Пронести ее с собой "туда", я не могу. А как краситься здесь, когда нет света?

Комичность ситуации зашкаливала. Я села на кровать и отключила фонарик.

Ну, что за дурость!

Хотелось смеяться и плакать одновременно. Ну, как, скажите, я должна из всего этого изворачиваться? Или вообще плюнуть на внешний вид и предстать с самого утра перед чужими людьми (сплошь мужиками) в натуральной красоте с осыпавшейся под глазами тушью? Или же попробовать прихорошиться при свете фонаря и маленького "пудреничного" зеркала? Ведь был же когда-то такой опыт. Правда, давно, еще в пионерском лагере.

А время-то идет. Сидеть и раздумывать некогда.

Взглянув со зверской решимостью на лежащую рядом косметичку, я - вжи-и-и-и-к, расстегнула замок и включила фонарик.

Результат получился хорошим.

Вот уже минуту я придирчиво разглядывала себя в зеркале - большом, прямоугольном, залитом электрическим и дневным (потому что строители не забыли про окно в ванной комнате) светом.

Макияж был сносным и неброским. Там, дома, отыскав в косметичке тоник, я оттерла тушь с глаз, после чего, осторожно, пыхтя и ругаясь при свете карманного фонарика, перекрасила их по новой. Но только слегка, чтобы не переборщить.

Снаружи коттеджа на неизвестной улице уже полностью рассвело.

Часы в гостиной показывали 8.14.

К этому времени я успела не только вернуться в Нордейл, но и принять душ - мыло - розовое и душистое - нашлось на краю ванной (И это в нежилом-то доме! Проверила бы заранее, не пришлось бы теперь тщательно прятать от воды глаза)

Чистая опрятная одежда придала ощущение уверенности.

Оставалось только придумать, что делать с волосами. Не вилкой же, в самом деле, как русалочка Ариэль? И не пятерней - толку никакого. Вернувшись в спальню, я стала шарить в прикроватных тумбах. Пусто. Что же делать?

Поиск в гостиной тоже не принес результатов, а вот в прихожей, в одном из шкафчиков под зеркалом, нашелся (ур-р-р-р-а!) запакованный в пластик набор мужских расчесок - тоненьких и пластмассовых. Я разве что не поцеловала его, воздав мысленную молитву тому, кто его сюда положил, параллельно сдирая упаковку.

"Пусть лучше попадет за то, что взяла чужое, чем нечесаной..."

Окончательно приведя себя в порядок, я удовлетворенно кивнула собственному отражению и отправилась на кухню, рыскать в поисках чая.

Он позвонил без двадцати девять.

- За тобой заедут через десять минут.

Не успела я сказать "Доброе утро", как Дрейк уже отключился.

"Ладно. Поздороваюсь, когда увижу" - растерянно подумала я, запихивая трубку в карман джинсов.

Живот отозвался недовольным голодным урчанием. Хотелось надеяться, к тесту не приступят, не накормив.

Чая не нашлось. Я стояла в просторной светлой кухне у окна, любуясь тихой улицей, ожидающей начала нового дня. От осознания, что через десять минут за мной (за Мной) подъедет машина - и это в девять-то утра - делалось неоправданно гордо. А следом приходила фраза: "Наши люди в булочную на такси не ездят"

Это была веранда.

Просторная, на свежем воздухе, но в тени. Выложенная серыми шершавыми плитками, упирающимися в белые бутылкообразные ножки перил. Отсюда, не в пример той крыше, на которой состоялся первый разговор с Дрейком, не открывалось никакого интересного вида - только деревья внизу да, как островки, потерявшиеся среди них крыши домов. Здание было тем же.

Я не следила, какой дорогой ехала машина Комиссии с молчаливым водителем и его соседом на переднем сиденье. Вместо этого разглядывала незнакомый город, в котором, как и в моем, начиналось утро понедельника - спешили на работу люди, проносились мимо машины, торговали свежими газетами и чем-то похожим на хот-доги.

Посреди веранды стоял стол и два стула друг напротив друга. Дрейк, когда я через стеклянные двери шагнула из коридора наружу, повернулся и приветственно кивнул.