картины захотелось смеяться, и я бы издал из своих уст смех, если бы в этот момент не плакал. Хоть для себя я всё давно решил, мне было трудно смириться с таким финалом. Когда-то в детстве мне казалось, что мой путь будет успешным, а мои деяния сделают из меня великого человека, которого все будут уважать, и которым все будут восхищаться. Моё детское сердце буквально кричало от радости, когда я представлял своё счастливое будущее, и как же оно рыдало, когда осознало, что ничему из представленного ранее не бывать. Случилось страшное — я разочаровал свой разум, своё сердце и свою душу. Если уж не это знак того, что пока всё это заканчивать, то я даже не знаю, что им является.

В тот момент, когда я стоял на краю этого здания, все прошедшие события жизни казались бесцельными и безжизненными, словно отпечатки незначительных моментов, покрытые пылью забвения. Я вспоминал о тех временах, когда улыбка была моим постоянным спутником, а радость — родным чувством. Но сейчас, в этой окованной тьмой глубине, мое сердце было лишь пустыней, где эхо прошлой радости звенело, лишь напоминая об утраченном счастье.

Мама, Папа… Как же мне было грустно от того факта, что я не смог оправдать их ожидания. Они всё то время верили в то, что из меня выйдет достойный ребёнок и не менее достойный для социума человек, но родился я — бесполезное и никчёмное существо, которое только и способно разочаровывать остальных. Во мне не было ничего, что сделало бы меня достойным для жизни в этом мире. Так какой смысл было продолжать жить, зная, что ты — брак производства? Зачем продолжать разочаровывать остальных? Нужно было всё это закончить, на что я, собственно, и решился.

Ещё один маленький шажок вперёд. Финал моей жизни стал ещё ближе. Сердце начало биться с ещё большей скоростью, а моё дыхание стало настолько сильным, что нос с ним уже не справлялся, потому приходилось дышать ртом. По лицу стекал холодный пот, а в ногах не было никакой уверенности. Жалкое зрелище, не правда ли? И мне тогда так казалось, потому закончить всё это захотелось ещё больше. Но последний шаг так просто не давался — не хватало решимости. В тот момент я почему-то всё ещё продолжал цепляться за жизнь. Если быть точным, то, по большей части, именно моё тело продолжало желать жить, а разум же давно принял для себя плачевный исход. Быть может, именно это было знаком того, что мне стоило повернуть назад, но, увы, я уже не мог это сделать — тело окаменело. Да, оно перестало двигаться перед самым последним шагом, и при этом мне не было позволено отступить назад. Создалось впечатление, будто мне далось время на принятия окончательного решения, и я им не воспользовался.

Кто знает, быть может, если бы я отступил в тот момент, моя жизнь сложилась бы иначе, но этого никто уже никогда не узнает. Именно в тот момент я впервые был решителен в своём выборе.

И он стал тем фактором, что определил моё будущее.

Там, на краю, я стоял, словно марионетка, которой управлял невидимый плачущий режиссер. Мои мысли были беспорядочными, как стаи птиц в ненастную погоду, не сумевших найти убежища. В моей голове звучал бесконечный вальс сомнений, в котором не было места для ясности или решительности. Он нервно шагал вперед-назад, словно танцор, забыл свои движения на сцене, и теперь пытался восстановить их в последний момент перед публикой, которая уже ждала завершения. Мои руки дрожали, словно ветви в осеннем ветре, готовые оторваться от дерева в любой момент. В глазах сверкала неуверенность, как волны в бушующем океане, не знающем своего следующего направления. И мое сердце стучало, стучало так сильно, словно хотело выбраться из этой тесной клетки, которую я сам для него создал.

Один шаг. Он казался бесконечностью, пространством, которое разделяло меня с той бездной, что зияла внизу. Шаг, который мог изменить всё, навсегда разломить эту мрачную симфонию моей жизни на две несоизмеримые части. Но я колебался, колебался, словно на краю пропасти, не решаясь переступить черту, разделяющую жизнь и смерть. Тем не менее что-то внутри меня, как древняя сила, толкало меня вперед, заставляло забыть о страхе, о сомнениях, о всей той пустоте, которая пожирала меня изнутри. Было что-то торжественное в этом решении, что-то освободительное, что-то, что сулило конец всему этому бессмысленному мучению.

И я сделал этот шаг. В тот миг, когда мое тело покидало край здания, в моей душе зазвучал последний аккорд отчаяния, смешанный с нотами свободы. Все тело ощутило падение, как стремительный полет вниз, как сольюсь с ветром, стану его частью, и вместе с ним уйду в эту бездну. И весь этот путь вниз, мой ум все еще пытался найти ответы на вопросы, которые не имели решений. Но теперь уже не было пути назад, не было возможности покаяться, не было шанса на исправление. Все, что осталось, была лишь эта пустота, эта безграничная тишина, которая приветствовала меня своим холодным объятием.

В полёте я вновь и вновь думал о том, что поступил не совсем справедливо по отношению к маме и папе, но через несколько мгновений осознал, что это уже было не так уж и важно. Грустные и отчаянные мысли сменились ожиданием скорой смерти. Земля приближалась всё больше и больше с каждой секундой, и совсем скоро моё тело должно было распластаться по её поверхности, навсегда закончив моё жалкое существование.

В тот момент на моём лице возникла улыбка — редкое явление для меня в тот период.

Эта улыбка была не улыбкой радости или счастья, а скорее улыбкой принятия. Принятия того, что это был мой выбор, мой путь, мой конец. Сердце замирало, собираясь с силами на последний тяжелый удар, который остановится вместе с моим телом. В этот миг все прошлое, все мечты, все страхи, все разочарования казались чем-то отдаленным и неважным. Все, что имело значение, было этот последний момент, эта невероятная симфония падения, которая поглотила меня целиком. Все звуки смешались в один гул, как если бы мир приготовился проводить меня в последний путь. Мой взгляд скользил по земле, уже готовой принять меня в свои объятья, и я почувствовал внутренний покой, некую тишину, что рождалась из осознания, что мои муки скоро кончатся.

Сквозь эту тишину до меня донесся шум города, словно отдалённое эхо чужой жизни, которую я оставлял позади. Люди шли по своим