тому, что часть секторов от них отделятся, объявив себя независимыми территориями. Стратегического вреда в этом не будет, а вот в идеологическом плане это послужит нашим интересам.

Пеллеон молча наблюдал за великолепным треугольником.

— Если этот корабль в самом деле возглавляет Четвёртый военный флот Новой Республики, — произнёс он, — то можно смело забыть и про Кренннеля, и про Сьютрикскую Гегемонию. Он один в состоянии разобраться со всем тем флотом, который против него выставит принц-адмирал. Наши корабли, когда мы ввяжемся в это сражение, без всяких сомнений тяжело пострадают…

но подразумевал он совершенно другое — что мы понесем безвозвратные потери, если встретимся с ним лицом к лицу. Да, мне это тоже понятно.

— Не будьте пессимистом, капитан, — посоветовал я. — Война за Бакту наглядно продемонстрировала нам, что даже девятнадцатикилометровый звёздный суперразрушитель может быть побеждён в бою не просто огромным флотом или своим одноклассником, а звёздным разрушителем, эскадрильей «крестокрылов» и несколькими десятками модернизированных фрахтовиков… Военные Новой Республики порой бывают изобретательны в вопросах уничтожения такого типа кораблей. Весьма эксцентрично, агрессивно, нагло и в то же время — их склонность к импровизации и нахождению выхода даже в, казалось бы, безвыходных ситуациях, заслуживает уважения. И внимательного, тщательного анализа. Даже у врага есть чему поучиться. Всем нам. Нет целей, которые бы мы не смогли достичь. Этот корабль — одна из них.

— Сэр, — посмотрел на меня Пеллеон. — Это же многокилометровый быстроходный звёздный…!

— У меня нет проблем с восприятием, капитан, — напомнил я, прерывая панику своего флагманского офицера. План на этот случай уже готов. У меня было много времени на то, чтобы продумать конкретно эту операцию. — И мне прекрасно видно, какой корабль нам противостоят. Превосходный имперский звездолёт, построенный в лучших традициях имперских кораблестроительных умов со всеми причитающимся ими узколобыми взглядами на соотношение наступательного и оборонительного вооружения…

Командир «Химеры» открыл было рот, собираясь выдать очередную репризу, но промолчал. Вместо этого он всего лишь выдохнул, после чего поднял глаза на золотистую голограмму.

Несколько секунд он стоял в полной тишине. И мне уже начало казаться, что я слышу скрип несмазанных шестеренок, как вдруг…

— Сэр, вы хотите сказать, что мы вражеский флот…

— Именно капитан, — прекрасно зная, что Пеллеон дошёл до сути моей фразы самостоятельно, произнёс я. — Первая фаза операции «Алый рассвет» завершена, — командир «Химеры» одарил меня взглядом полным удивления. Он что, в самом деле думал, будто у того, чем мы занимаемся начиная с Оброа-скай, нет кодового обозначения? Естественно есть — благо что Новая Республика, сама того не подозревая, подсобила с названием военной кампании. — Мы переходим ко второй. Противники полностью под нашим контролем и разобщены. Разделяй и властвуй… Так и победим.

Эпилог

Нет ничего более унизительного для командира боевого имперского корабля, как выполнять патрулирование территории, обособленной от остальной части компактно расположившихся Имперских Осколков.

В составе усиленной крейсером-тральщиком типа «Иммобилайзер-418» боевой группы, «Решительный» и патрульный крейсер типа «Тартан» откровенно тратили свое время. Звездная система Часин, находящаяся под имперским контролем защищалась так же двухкилометровой торпедной сферой, с которой ни один адекватный флотоводец связываться не пожелает. Конечно, если у него под рукой нет до зубов вооруженного звездного суперразрушителя, да и то, эта многокилометровая дрянь будет как следует повреждена. Вполне возможно, что исходом подобного противостояния будет гарантированное взаимное уничтожение, но… Всякое может быть. Главное понимать кто будет командовать каждым из этих военных изобретений. Перед глазами стоял пример такого противостояния в Кореллианском секторе, закончившийся гибелью и сферы, и суперразрушителя при таране последним первой.

К сожалению, в нынешних условиях, когда трафик пассажирских и грузовых перевозок в систему Часин из имперских и нейтральных миров был строго легальным и минимальным, а вырвать из гиперпространства какого-нибудь контрабандиста с каждым днем оказывалось все труднее, коммодору Акрею Добраму только и оставалось, что раз за разом занимать экипаж своего корабля и приданных сил бесконечными учебными тревогами. Солдату и матросу никогда нельзя позволять расслабляться — в противном случае он просто обленится и забудет все, чему его обучали как страшный сон. А уж когда в экипаже и матросы и офицеры — сплошь молодежь, то выбора у него было немного.

Бесконечные тренировки, вкупе с постоянным бдением за границами системы (куда после нескольких задержаний, остальные контрабандисты стараются не соваться, даже пролетая мимо) оставляло гнетущее впечатление на восприятии Акрей. И чем дольше длилась эта ссылка, тем больше он раздражался, понимая бесполезность своего нахождения здесь. Кому вообще нужна эта Императором забытая система, особенно если здесь есть торпедная сфера и местный гарнизон, находящиеся на содержании у местного правительства — и это все, что они могут себе позволить из вооруженных сил. Впрочем, сутки назад систему покинула и торпедная сфера. Куда отправилась, зачем, по чьему приказу — вопросы, которые остались без ответа. Местные самостоятельно отвечали за перемещение своих вооруженных сил, и даже формального повода предъявить им что-то, кроме вежливой улыбки, молодой коммодор не имел.

После долгих размышлений Акрей пришел к выводу о том, что Траун направил его в эту систему с одной единственной целью. Причем, как в военном понимании, так и в контексте личного наказания. Гранд-адмирал организовывал демонстрацию.

Окружающим Часин нейтральным и республиканским системам подчеркнуто указывал на то, что у Империи есть силы для хотя бы видимого прикрытия своих поредевших территорий.

А самому Акрею — насколько бесполезно и жалко пытаться проявить своеволие при проведении военной операции, пытаясь компенсировать свой собственный провал, предшествующий атаке, «благодаря» которой из боевого подразделения он оказался переведен в «сторожа». А ведь сейчас он и его команда могла бы сражаться против повстанцев в лучших традициях прошлого, отстаивая идеалы Галактической Империи. Был бы жив Палпатин, Траун бы не позволил себе подобное обращение с подчиненными…

Судя по слухам, которые доносились до Акрея, экипаж о сложившейся ситуации размышлял примерно так же. Обидно служить на военном корабле, а исполнять роль таможенной брандвахты… Да даже формальное повышение до командира отряда его не радовало — это не служба, это ссылка. Непомерно тяжелая, по мнению Акрея, и несравнимая с тем, насколько велик его проступок. Да и командование это лишь формальное! Тот же командир «Иммобилайзера» ему не подчиняется, получая приказы напрямую с «Химеры». А «кошмарить» командира «Тартана» — молодого лейтенанта — ему уже откровенно наскучило. Тем более тот демонстрировал чудеса сообразительности и исполнительности — даже формальных поводов придраться к нему не имелось.

— Сэр, — приблизился к нему вахтенный. — Из гиперпространства вышел корабль.

— Тральщик вытащил? — уточнил Добраму.

— Никак нет, коммодор, — ответил вахтенный