наконечниками и какими-то хитрыми устройствами в виде арбалетов, только метали эти «арбалеты» не стрелы, а изогнутые в форме полумесяца пластины. Один из «гиенолюдей» еще в ста шагах от Матвея выстрелил из своего «арбалета», и вращающаяся, как пропеллер, пластина, выписав ломаную траекторию, прожужжала в метре от предка Соболева и врезалась в Белую Стену, проделав в ней глубокий шрам.

Пока предок готовился к бою, Матвей осмотрел Стену, сложенную из белых шестигранных кирпичей, прикинул ее высоту – около двадцати метров, если не больше, и понял, что предку-разведчику придется туго. Перепрыгнуть Стену на шестиноге или перелезть ее – гладкую, без выступов – не представлялось возможным. Но поскольку появление Матвея Соболева на свет миллионы лет спустя состоялось, значит, предок его убит не был, и Матвей с любопытством ждал, что произойдет.

Ожидание длилось недолго. «Гиенолюди» – небольшая популяция измененных мокриц, попавших под удар-трансформацию Монарха случайно, начали атаку, и в это время в полусотне шагов от Матвея с грохотом рухнул участок Стены и в образовавшуюся брешь вылезло кошмарное существо, сочетавшее в себе черты сверчка, медведки и современных Соболеву военных машин. Он никогда прежде не видел представителя Гриллотальпидов разумных, но сразу узнал в десятиметровом панцирно-членистотелом, отсвечивающем металлом и золотистым шелком чудовище Гриллотальпида.

«Гиенолюди» замерли, прекратив атаку, один из них было метнул в нового врага копье, но Гриллотальпид, казавшийся неповоротливым бронеходом, внезапно прыгнул вперед, выпустил струю бурлящего сизого дыма, накрывшую половину отряда «гиенолюдей», и остальные с воем помчались прочь. Когда дым растаял, взору Матвея предстали те же неподвижно застывшие «гиенолюди» на шестиногих «конях», но потерявшие цвет, ставшие серыми, одноцветными, будто изваянными из цемента. Вполне могло быть, что они действительно окаменели.

Гриллотальпид неуклюже развернулся и уставился на предка Соболева двумя черными выпуклыми полушариями глаз, венчавшими бугор головы. Предок уже готов был атаковать его из арбалета стрелой со светящимся голубым наконечником, но Матвей его остановил, завладев сознанием.

«Спасибо», – мысленно произнес он.

«Не за что», – раздался в его голове свистящий шепот.

Матвей не удивился ответу, он уже привык встречать в своих снах «проекции» тех или иных многомерных существ, иерархов или адептов Круга, и ждал новых контактов.

«Кто вы?»

«Если я скажу – пентарх, ты поверишь?»

«Почему бы и нет? – сказал Матвей равнодушно, хотя у него засосало под ложечкой. Наткнуться в прошлом на авешу пентарха Удди он хотел меньше всего. – Зачем я понадобился вам снова? Разве мы не до конца выяснили отношения – там, в резиденции Шароева?»

«Тебе не стоило менять Путь ИО на Путь ИНО, – прошептал Гриллотальпид, причем понятия ИО и ИНО Матвей воспринял не как мыслеобразы, а как речевые, вернее, буквенные изображения: алые буквы на черном фоне. – Даже твой двойной покровитель-инфарх Светлена не всегда способна дать добрый совет».

Матвей понял: его собеседник имел в виду Пути Избегающего Опасности и Идущего Навстречу Опасности.

«Вы ошибаетесь, Удди. Путь ИНО – Путь Воина я закончил. Просто пытаюсь реализовать закон невмешательства, что возможно только на базе физического действия. А действие предполагает известную долю насилия, особенно если это касается борьбы со злом».

«Ты все еще веришь в победу добра над злом? В вашей «запрещенной реальности»?»

«Как в категорию этики глобального масштаба».

«Ответ идеалиста. Исход борьбы добра со злом часто зависит от позиций судьи. Хочешь стать судьей?»

«Нет».

«Тогда прощай. Я не ожидал, что ты будешь столь неосторожен и рискнешь еще на одно транспутешествие, но все-таки ждал тебя во всех узлах пересечения мировых линий твоих предков с моими. Правда, я подстраховал себя и на случай, если ты больше не пойдешь «вниз» по своей родовой линии. А теперь…»

Мысль пентарха, воспринимаемая сознанием Матвея, вдруг исчезла. Гриллотальпид резко приподнял верхнюю часть бронированного туловища, глядя в небо, и в то же мгновение в него вонзилась ярчайшая зеленая молния неведомого разряда, буквально расплескавшая тело «разумной медведки» на жидкие брызги.

Предок Матвея натянул поводья, удерживая заплясавшего под ним шестинога, глянул вверх, и Матвей увидел над Белой Стеной золотом просиявшую точку. Высоко в небе кружил еще один уцелевший Инсект, колеоптер – жук разумный.

«Возвращайся, безумец, – раздался в ушах Матвея гулкий, хрипящий бас. – Разве тебя не предупреждали, что путешествовать в прошлое без сопровождающих опасно?»

«Предупреждали», – признался Матвей.

«Так что же ты здесь ищешь? Хочешь остаться в прошлом навсегда?»

«Нет».

«Тогда я тебя не понимаю, идущий».

«Кто вы?»

«Разве это так важно? Идешь – иди, но не задерживайся на выяснении ложных истин. Знания Бездн тебе не помогут стать тем, кем ты можешь стать. Не ищи их ни в прошлом, ни в будущем, ищи в себе. Преодолеешь ощущение отдельности своего «я» от Вселенной, станешь единым с ней – получишь Знания Бездн без всякого напряжения».

«Я не ищу Знания Бездн».

«Тогда зачем ты колеблешь свою мировую линию, а заодно и реальность? Что хочешь узнать, открыть, изменить?»

«Я ищу следы Безусловно Первого и хочу с ним пообщаться».

Обладатель гулкого хриплого баса засмеялся.

«А он захочет с тобой пообщаться? Кто ты для него? Человеческая пылинка, пытающаяся ценой проб и ошибок осознать предельную реальность Мироздания. Он же – Творец, от голоса которого, образно говоря, гаснут слои-миры «розы реальностей». Что ты можешь ему предложить? Что хочешь получить взамен?»

«Тхабс».[260]

«Ищи его сам. Ты однажды уже изменил реальность, но над тобой все равно довлеет карма риска, ниен лас[261] – так говорят ламаисты Тибета. Ты хорошо обдумал свое решение пройти в другие слои «розы»? Правильно оценил свои силы?»

«Не знаю. Но если я не смогу прекратить вмешательство иерархов и первосуществ в нашу реальность, я все равно буду искать Безусловно Первого. Не подскажете, где его можно найти?»

«Я свободен, однако не настолько, чтобы разглашать Тайны, мне не принадлежащие. Ищи Материнскую реальность. Там определишь, стоит