после которой наступила чернота, посчитала за нормальный процесс. Сначала пришёл холод, следом запахи дождя, прелой листвы и мокрой земли. Затем глаза адаптировались от скачка яркого освещения машинного зала к темноте ночи. Девушка стояла на могиле своей матери и смотрела на крест с табличкой: Медянская Валерия Ильинична.

Глава 9

То, как её обхватили сзади, заставляя нагнуться, и при этом попытались сунуть два пальца в рот, оказалось совершенно неожиданным. Только растерянность и ещё не прошедший шок от перехода спасли от того, чтобы выхватить нож и ударить. А дальше Софья узнала голос Марины:

– Выплюнь! Выплюнь их немедленно.

– Не надо, не надо, отпусти. Не пила я ничего, – воспоминания о том, как она стояла здесь же несколько месяцев назад, ожили очень чётко, поэтому Софья закончила: – Ну сдуру взяла, а так они здесь, на земле должны валяться, наверное.

Марина отпустила Софью, но продолжила стоять рядом.

– Напугала ты меня. И не спрашивай, как я тебя догнала, – нервно затараторила Марина. – Хорошо у вас для маникюра в ванной лежит не китайский набор, а что-то дорогое и хорошее, пилки не хуже отвёрток. И до замка с ручкой изнутри добраться можно, ручку вынуть и через дырку твою палку сшибить. Я как дверь вскрыла и записку прочитала, чуть с ума не сошла. Хорошо ты не сообразила, что маршрут такси по моему логину я могу с и компьютера прочитать. Рванула следом на машине. А уже тут как ты телефон мой включила – его геолокацию поймала, там есть такая функция посмотреть с другого устройства на случай утери. Так что извини, твой телефон у меня, и я в него влезла. А теперь быстро надевай куртку, пока не простудилась. Куда ты её кинула?

Марина включила фонарик, а поскольку она держала телефон перпендикулярно к земле, то луч света сначала упал на Софью.

– Что с тобой? – сипло спросила Марина.

– В смысле?

– Софья, что с тобой? Мы не виделись час или полтора, а сейчас у тебя загар летний и причёска другая? Это точно ты?

– Марина… только не считай, что у меня крыша едет. Но это для тебя час, а я год прожила в другом мире. Вот честное слово, я не вру и ничего не курила и не пила. И кино не пересказываю.

– Знаешь, я, может, и повезла бы тебя к врачу из тех, кто на Куйбышева работают. Только у тебя сейчас и загар как после похода, и волосы обтрепались, будто ты неделю в лесу ходила и нормально голову не помыть. Я знаю, мы с ребятами так в поход с рюкзаками ездили. И берцы у тебя на ногах, таких у тебя никогда не было. А вон на земле валяются джинсы и ботинки, и они точно твои. И при этом зуб даю, что ты это ты. Так, куртку всё-таки надень, не хватало простуду подцепить. А потом едем домой, и ты всё подробно рассказываешь.

Софья как раз надела куртку и смущаясь, вытащила телефон из кармана, чтобы вернуть Марине – хоть и давно было, а всё равно за свою кражу стыдно, как тот завибрировал входящим звонком. Звонил Андрей Викторович Медянский. Это было странно, поэтому, принимая звонок, Марина поставил звук на громкую связь, чтобы Софья тоже слышала. Заодно таким образом не нарушить хрупкое доверие. Показать, что от подопечной секретов нет.

– Марина, Софья с тобой? Не могу до неё дозвониться.

– Да, рядом. Мы… извините, что поздно и не предупредили, но Софья очень сильно хотела на могилу матери сходить. Прямо не откладывая. Мы сейчас рядом с кладбищем.

– На машине?

– Да, конечно, – удивилась Марина.

– Прекрасно. Немедленно хватай Софью, и никуда не заезжая прямо оттуда немедленно мчитесь в Калачинск. Там сидите тише воды ниже травы, пока не скажу, что можно возвращаться. С твоей учёбой вопрос беру на себя. Деньги на карту я уже перевёл, всё необходимое купите на месте.

Дальше раздался голос Дмитрия. Судя по тому, что голос звучал глуховато, с той стороны телефон тоже был на громкой связи, но второй человек стоял не рядом, а слегка в стороне:

– Марина, я скажу то же самое. Твоему отцу передай, что я тоже прошу Софью спрятать, но звонить пока ему не рискну. Скажи – всплыла та самая история от девяносто восьмого года, как приеду – всё объясню. Он поймёт.

И тут Софья не выдержала того восторга и счастья, которые её переполняли с самого возвращения. Вдобавок звонок отца.

– Папка, всё нормально. Я тебя люблю, а бабушке передай, что мы с тобой ей уши на нос натянем. И чтобы она к нам с тобой не лезла.

На той стороне Медянский-старший то ли всхлипнул, то ли поперхнулся:

– Я тебя тоже люблю, котёнок. Езжайте, и слушайся Марину.

Телефон отключился. Девушки переглянулись, и Марина задумчиво произнесла:

– Кажется, насчёт проблем и почему Дмитрий Анатольевич с твоим отцом такие хмурые уезжали, я угадала. Едем.

– Одну минуту, молодые люди.

Бархатистый женский голос раздался со стороны и принадлежал незнакомой женщине, стоявшей шагах в десяти от подруг. Невысокая, худощавая. Под расстёгнутым пальто был виден жёлто-оранжевый брючный костюм. Шапки не было, так что рыжина волос, отливающих медью, осенним багрянцем и собранных в роскошный хвост до лопаток, а также острый курносый нос делали женщину похожей