– Ты считаешь, что у подонков тоже есть чувства?

– Посмотри вокруг себя, вспомни недавнюю историю. Все диктаторы, о жизни которых в той или иной мере известно, любили находиться в кругу своей семьи, держать на руках внуков, гладить домашнего кота. Чтобы не ходить далеко за примером, вспомни Саддама: по его приказу сбрасывали химические боеприпасы на курдские деревни, убивали женщин, стариков и детей, по его приказу бесследно исчезали противники его режима. А теперь вспомни, как он относится к своим детям. Они – как то яблоко, которое падает недалеко от яблони, и при этом он им все прощает, все позволяет, возится с этими своими негодяйчиками, как будто они – самое ценное, что есть на земле. Чаушеску, Сталин, Муссолини, Франко, многие другие диктаторы – все они старались быть для своих детей заботливыми папашами.

– Ты все и всех сваливаешь в одну кучу, Мерседес! – Карло рассмеялся. – Ты, как видно, тоже анархистка!

– Моя бабушка была анархисткой, и мой дедушка тоже. Да и мой отец был анархистом.

Они оба замолчали, решив не бередить раны, которые все еще болели.

– Ганс уже звонил Тому Мартину? – спросила Мерседес, чтобы сменить тему разговора.

– Нет. Но он мне сказал, что, как только договорится с ним о встрече, немедленно нам позвонит. Думаю, он выждет пару-тройку дней, прежде чем что-то предпримет. Он только что вернулся домой, и его дочь Берта начнет беспокоиться, если он тут же опять уедет.

– Этим делом могла бы заняться и я. В конце концов, у меня нет семьи, и мне не нужно никому давать объяснения, куда я еду и кому звоню.

– Пусть это все же сделает Ганс.

– А как там твой друг Лука?

– Я знаю, что он тебе не нравится, однако он хороший человек и помогал нам – да и дальше будет помогать. Он мне позвонил как раз перед тем, как я пошел сюда, и сообщил, что пока нет никаких новостей и его бывшие коллеги ничего нового не предпринимают. Он, вообще-то, не хотел меня тревожить, но все же рассказал, что, насколько ему стало известно, кто-то рылся в архивах в поисках информации, имеющей отношение к тому, что произошло. Но они ничего не нашли, потому что Лука не заводил, как это обычно принято, дело по нашему заказу – он принял его от нас в устной форме и лично давал распоряжения своим людям, не говоря им, кто является клиентом. Ему также показалось, что кто-то тайно проникал в его кабинет. Он обшарил весь кабинет в поисках микрофонов, но так ничего и не нашел. Тем не менее он предпочел позвонить мне из телефонной будки. Мы с ним договорились, что встретимся завтра. Он зайдет в клинику.

– Может, это Танненберг?

– Может быть, и он, а может, и полиция или еще черт знает кто.

Это либо он, либо полиция: кто еще мог бы заинтересоваться тем, что произошло?

Да, ты права.

Они разговаривали до позднего вечера, и каждый думал о том, что неизвестно, когда им еще доведется встретиться.

– Пол, я нашел пару человек, которые, наверное тебе подойдут. Они соответствуют тем требованиям, которые ты мне назвал. Если бы ты дал мне больше времени, я смог бы найти кого-нибудь еще.

– Единственное, чего у меня сейчас нет – так это времени. Уже идет обратный отсчет до того момента, когда начнется эта чертова война.

– Не причитай! Благодаря этой войне мы заработаем кучу денег.

– Да, Том, войны превратились в прекрасный бизнес. Я подписал несколько контрактов об отправке людей в Ирак уже на следующий день после начала войны. Думаю, что и ты тоже.

– Именно так. Более того, я хочу предложить тебе одно дельце которое мы могли бы провернуть вместе. Сколько у тебя людей?

– По состоянию на настоящий момент у меня уже подписаны контракты более чем с десятью тысячами человек.

– В самом деле?! Что творится! У меня не такие масштабы. Мне, впрочем, нужны отнюдь не дилетанты, а исключительно люди с определенным опытом.

– Здесь таких не так уж трудно найти. Но я уже начинаю нанимать азиатов.

– А какая разница, откуда они? Главное, чтобы они были готовы воевать. У меня в распоряжении довольно много людей из бывшей Югославии: сербов, хорватов, боснийцев. Жесткие ребята, и очень любят нажимать на спусковой крючок. За теми двумя, что я тебе подыскал, нужен глаз да глаз. Надеюсь, ты сумеешь с ними совладать. Они молодые и, похоже, чокнутые. Много людей отправили на тот свет – так много, что уже и сами не помнят, сколько.

– А каков их возраст?

– Одному – двадцать четыре года, а другому двадцать семь лет. Один – босниец, а другой – хорват. До того как в Югославии люди начали убивать друг друга без разбору, они учились в школе. Им обоим удалось выжить, но они потеряли на этой войне многих из своих близких родственников. Хорват искуснейший стрелок. Любит деньги. Изучает в университете информатику. Говорят, что у него семь пядей во лбу по части компьютеров. А босниец – учитель.

– Никто из них не изучает ни историю, ни археологию?

– Нет, у меня нет наемников, которых интересовала бы история. Эти двое подойдут тебе по возрасту, а также потому, что оба говорят по-английски. Ты ведь знаешь, что правительства европейских стран успокаивают свою совесть тем, что выделяют стипендии людям из бывшей Югославии, а потому, если немножко подсуетиться, то вполне можно разыскать их в любом, каком только пожелаешь, университете – например, в Берлине или в Париже. А еще ты наверняка сможешь выйти там на кого-нибудь из преподавателей, через которых удастся впихнуть таких вот людей в бригаду Пико.

– Черт возьми, ты мне предлагаешь явно не самый легкий путь!

– Да ладно, Пол, ты только подумай: эти люди, в сущности, за хорошую плату способны на что угодно. Они привыкли убивать для того, чтобы выжить. А еще можно устроить таких вот людей в университет в Берлине или в Мадриде. Испания – весьма подходящее место для того, чтобы человек сделал себе новую биографию. А еще это страна, где до сих пор можно встретить идеалистов, способных попасться на удочку тому, кто поведает им о своей трагической судьбе. А у людей, о которых мы говорим, судьба и вправду трагическая. Дай мне координаты Пико, и я устрою так, что эти двое подберутся к нему поближе. Он ведь будет платить тем студентам, которых собирается взять с собой, поэтому эти двое вполне могут обосновывать свое желание поехать с ним тем, что нуждаются в деньгах для дальнейшей учебы – да и жизни.

– Но с какой стати Пико вдруг захочет взять с собой компьютерщика и учителя? Ему ведь нужны археологи и историки.

– Ну, дружище, решай сам. Эти двое – все, что я могу тебе предложить.

– Я скажу кому-нибудь из своих людей, чтобы он встретился с ними и объяснил, что от них требуется. Он будет там уже завтра. Пришли мне счет.

– Непременно. Когда ты будешь в Лондоне?

– Где-то через неделю. Мне еще нужно встретиться кое с кем из клиентов, которыми я, кстати, мог бы с тобой поделиться Я пришлю тебе сообщение по электронной почте.