где?

Машина стоит там же, где он оставил ее еще вчера. Луна похожа на белую печать на утреннем небе, а от холодной росы мои шлепанцы становятся жесткими и скользят.

На какой-то миг я испугался, что Эмиль ночью съехал, но его машина тоже все еще на своем месте. Первый раз я вижу, что он открыл занавески на окнах трейлера. Из бочки Жана колечками поднимается дым. Голубая краска, в которую она когда-то была выкрашена, почти вся облезла, а от жара железо пошло пятнами.

— Па! — зову я.

— Брай, — сипло раздается в ответ. Я не могу понять, откуда идет звук.

— Па?

Он что, в кустах лежит?

— Брай, мальчик?

— Ты где?

Резкий кашель.

— Тут. У собачек.

Он в углу собачьей клетки.

— Ты что тут делаешь?

У него помятое лицо и щека вся в грязи. Люсьен опирается на меня, и мы медленно подходим ближе. Только тогда я замечаю сине-красный фингал у него под глазом, а грязь на щеке оказывается ссадиной.

— Му-ва-ва.

Люсьен выпустил кружку изо рта. В восторге от этого он пару раз пружинит на ногах.

— Что ты здесь делаешь?

Дверь в клетку удерживает цепочка с замком, замотанная вокруг соседних прутьев.

— Кто тебя тут запер?

— Этих придурков больше раздражает отец, заботящийся о сыне, чем извращенец-съемщик.

— А чего ты меня не позвал?

— Ты спал уже.

От мысли, что он вот так вот останется сидеть в клетке, мне становится не по себе.

— А Рико где?

— Да где-то там бегает.

Па кладет пальцы в рот и свистит. Трава у трейлера Эмиля ходит ходуном. Пара хороших прыжков — и оттуда появляется Рико.

— Му-ва-ва!

— Давай я, может, за твоим электролобзиком сбегаю?

— Я его ненадолго продал.

— Ненадолго продал?

— В ломбард заложил. Это только пока деньги твоего брата не перечислят, потом я его выкуплю.

— А почему ты мне не сказал?

— Ну все, хватит.

— Может, лучше было продать что-то из моих вещей!

— Ну уж вещи собственного сына я закладывать не собираюсь.

Правда с моими подарками на день рождения за все предыдущие годы он именно так и поступал, даже меня не спросив. Так что и слишком большой замок дракона, и тот детский электрический мопед, и бэушная клавиатура без адаптера — все отправилось в ломбард.

— Жан? Генри?

Мухи облепили обглоданные кости и открытые бутылки с соусами. Бетонный пол усеян битыми пивными бутылками и упавшими колбасками, по которым уже походили.

— Феффе… — вздыхает Люсьен, от ходьбы у него сбилось дыхание.

— Генри! — кричу я. — Мне нужен ключ!

— Феффе, феффе.

Люсьен опускается на пол и тянется к осколкам.

— Нет, нет… Вот.

Я даю ему бутылку, и он тут же расшибает ее об пол. Сначала ужас, потом безудержный смех. Где-то под крышей ангара взлетает потревоженный голубь.

— А стоимость тары мне кто возместит, а? — потирает большим пальцем об указательный Черный Генри. На нем одни только трусы.

— Можешь потребовать свои десять центов у Люсьена.

— Брайан! — приветствует меня Жан, который медленно тащится в нашу сторону вместе со своим кислородным аппаратом. — А я как раз собирался заглянуть… к твоему па.

У него распухла бровь, между волосков виднеется застывшая кровь.

— Что тут случилось?

Из нагрудного кармана рубашки он достает кольцо, на котором болтаются три одинаковых ключа.

— Скажи-ка своему па, чтоб больше сюда не совался.

— Сам ему и скажи.

— Уже сказал и больше предупреждать не буду.

— Феффе… феффе…

Люсьен тянется к оставшимся на столе бутылкам.

— Что здесь произошло?

Они одновременно начали почесываться: Жан теребит шею, а Генри чешет пузо.

— Ты же обещал присматривать за па!

— Я и присматривал. Мы пытались отправить его спать, потому что… он перебрал. Но он вспылил.

— Ты же знаешь, что мы дали ему срок неделю, чтобы он нам заплатил, — продолжил Генри. — И брат твой тут должен был остаться на пару дней, не больше. А теперь он еще и деньги съемщика от нас утаил. Что-то твой па лапши нам на уши много вешает.

— А потом он начал ругаться, — подхватил Жан. — Назвал нас негодяями. А жильца… извращенцем. И сказал, что пойдет возьмет… фейерверк, чтобы взорвать… рядом с его трейлером.

— И что, взорвал?

Оба качают головами.

— Тогда мы оттащили его в клетку.

— А с бровью у тебя что? Вы что с ним подрались?

— Ну, он сопротивлялся.

— Но когда мы запихивали его туда, он уже десятый сон видел.

— Феффе… феффе…

— Осторожно, — предупреждает Жан, но Люсьен уже добрался до бутылки, которую в следующую же секунду разбил. Видимо, он поранился об осколки, потому что каждый его шаг оставляет на бетоне кровавый след. Сам он, кажется, ничего не заметил.

— Держи. — Жан бросает мне брелок с ключами. — Только обратно принеси.

Генри начинает сметать стекло в одну кучу.

— Ты тут вообще ни при чем.

— Вы о чем?

Жан смотрит на Генри.

— Нам жаль, Брайан.

— В смысле, жаль?

Люсьен начинает терять терпение.

— Твой па должен выплатить нам то, что он задолжал. А потом пусть катится отсюда ко всем чертям.

— Куда?

— Это ты у него узнай. Вам придется уехать. Здесь не место для тебя и твоего брата.

44

После того как я вызволил его из клетки, он тут же отправился в банк. А когда он вернулся, по одному только звуку захлопывающейся двери автомобиля я понял, что дела плохи.

— Ни цента на счету. Вообще ничего!

— Как же так?

— А этот Сантос все поет свою песню, что деньги должны были прийти. Так что ой как странно! Где же они?

Из верхнего шкафчика на кухне он вытаскивает старый миксер и пару контейнеров, которые ополаскивает от пыли.

— И что ты теперь будешь делать?

— Через две деревни после Синт-Арнака барахолка есть.

Коробку лего Люсьена он тоже берет с собой.

— Подожди! Эти машинки его успокаивают.

Но па уже вышел на улицу. Затем он возвращается за дрелью и жестянкой со сверлами.

— Это же вроде не наше? — осторожно замечаю я.

— Ну да, одолжил у этих придурков.

— Нам придется переехать?

Па оценивающе рассматривает вещи в нижних ящиках.

— Они говорят, мы должны съехать.

— Вот еще, не дождутся. Я слишком часто в своей жизни прогибался и уезжал.

Он, раздумывая, крутит на мизинце ошейник Риты, но в конце концов оставляет его. Потом отправляет в коробку к дрели утку Люсьена.

— Но это же не наше!

— Что не наше?

— Эта утка.

— Нам ее выдали?

— Но ты же за нее расписался под тем списком!

— Люсьен носит подгузники, на что нам тогда сдалась эта утка?

В моей комнате он