сцапал радиобудильник, шнур от которого, словно чей-нибудь хвост, задел по дороге за все, что мог. Па задерживается взглядом на Люсьене.

— Как думаешь, сколько за него могут дать? — пытаюсь пошутить я.

Но па не смешно.

— Я делаю это, потому что иначе не получается, Брай.

Я встаю перед столом, чтобы па не заметил комиксы. Он медленно подходит к двери, окидывает взглядом мои вещи, подбирает с пола футболку клуба «Олимпик Лион» и сует ее в утку. Потом замечает и мои старые бутсы.

— Только не бутсы! — умоляю я. Но он уже вынес их на улицу. Они мне уже давным-давно малы, но это последний подарок от ма на день рождения.

— Это от нас с Дидье, — сказала она тогда. А Дидье сидел в своей машине и ждал ее.

У па в комнате только всякое ненужное барахло. Но когда он выходит, он прихватывает все-таки и ошейник Риты.

— К обеду вернусь!

— А нам с тобой нельзя?

— С твоим братом я ничего не продам.

— Обещаю, я прослежу, чтобы он вел себя хорошо. А если он будет нервничать, я прокачу его в коляске.

— Да все покупатели только и будут делать, что глазеть на него. И ничего не купят. Или они будут отводить от него глаза. И тогда тоже ничего не купят.

Па уехал, а я надеялся, что еще включат электричество и я смогу принять горячий душ. Но электричество не включили.

45

— Смотрите! Люсьен идет!

— Ух ты, аж досюда дошел?

Эмиль выражает свой восторг, но к себе нас не пускает.

— У Люсьена кровь.

Эмиль приоткрывает дверь пошире.

— Где?

Я поднимаю Люсьену ногу, будто он лошадь, которую надо подковать.

— Выглядит так себе.

— Он наступил в стекло. Я думал, само затянется как-нибудь.

Вдруг я слышу подъезжающую машину и боюсь, что это па вернулся, но она проезжает мимо. Эмиль выходит с косметичкой в руках и достает оттуда бинт.

— А ботинки ему разве не надо надевать?

— Я забыл.

Он осматривает рану на ноге.

— Выглядит не очень.

— Это я виноват, надо было следить за ним лучше.

— Думаю, с этим ты ничего не мог сделать.

— Почему это не мог?

— Ты делаешь все, что можешь. Но такие люди, как твой брат, часто ранятся. Ты и так для него как защитный кокон. Не было бы тебя, у него было бы еще больше шрамов и синяков.

Затем он заходит в трейлер и приносит стакан воды и полотенце. Мы промываем и вытираем ступню Люсьена.

— Сейчас будет немножко щипать, — тихо говорит Эмиль и капает на рану немного бетадина.

— Мне жаль, что вчера все так вышло.

Эмиль притворяется, что не услышал моих слов.

— Что па сказал вам такое.

Из бокового кармашка косметички он достает рулон бежевого пластыря и неловко отрывает кусочек.

— Так что примите мои извинения, — настаиваю я.

— Я слышу тебя.

— И?

— И больше не хочу это обсуждать.

— Ладно.

Очень сосредоточенно Эмиль накручивает бинт на ступню Люсьена. И тут же говорит:

— Я тебе это рассказал по секрету.

— Вы же не хотели это обсуждать?

Люсьен от всех манипуляций над его ногой начинает нервничать.

— Я от тебя такого не ожидал. А твой отец был очень…

— Каким?

— Может быть, мне стоит поискать другое место, где жить.

— Но я же сказал, что мне жаль. А па был пьян.

Эмиль проверяет, достаточно ли плотно сидит повязка.

— Вы тоже говорили то, что не нужно было. О Селме, например. И что вы мне с братом помогаете.

Только теперь он посмотрел мне прямо в глаза.

— Я думал, что твой отец в курсе.

Люсьен трясет забинтованной ногой. Повязка доставляет ему больше неудобств, чем сам порез.

— Так, значит, мы с тобой квиты? — Эмиль протягивает мне руку. — Мои извинения. Я не думал, что дело обстоит вот так.

Я пожал ему руку.

— У меня для тебя еще кое-что есть.

Эмиль заходит к себе в трейлер, а я думаю, что он единственный из тех, кто здесь жил, всегда вытирает ноги.

Вдруг Люсьен хватает меня за ухо и больно его выкручивает.

— Ай, пусти, пусти!

Боль проникает, кажется, до самых корней, которыми мое ухо держится за голову.

Внутри раздается какой-то шум, слышится хлопанье закрывающейся дверцы.

— Ай!

Мне приходится выгнуть запястье Люсьена так сильно, что оно едва не ломается, прежде чем он отпускает меня.

Эмиль застал только конец нашей возни.

— Все нормально?

Я трогаю свое пульсирующее ухо.

— Хрящ иногда может не выдержать. — Он инспектирует ушную раковину, — но твой вроде на месте.

Люсьен уже забыл про меня и, словно под гипнозом, уставился на аквариум, который видно через окно трейлера.

— У вас занавески открыты.

Эмиль только кивает.

— Вот. Пожалуйста.

Эмиль сует мне в руки какую-то прямоугольную коробочку.

— Я же тебе кое-что обещал.

— Это мне? То есть вы больше не сердитесь?

— Открывай.

Коробка плотно завернута в упаковочную бумагу. Там даже имя мое написано, будто бы он купил подарки нескольким людям и без подписи не различил бы, кому что предназначено.

— Это книга, — говорю я, — разве же это подарок?

Но срываю бумагу.

— Я увидел ее в магазине и сразу вспомнил о тебе.

— «Медицинский словарь», — читаю я вслух название на обложке.

— Ты задавал мне вопросы по медицине, а я не мог тебе ответить, так что вот. Но если тебе не нравится, я ее кому-нибудь другому подарю, никаких проблем.

— Нет-нет, мне нравится. — Я пытаюсь притвориться, что я в полном восторге от подарка, так что листаю страницы в поисках того, что можно было бы похвалить. — Очень красивый.

Когда Люсьен неожиданно начинает скрести пальцами по его плечу, Эмиль подпрыгивает от испуга.

— Если не хотите, чтобы он вас трогал, просто оттолкните его руку.

— Да нет, все в порядке. Просто не слышал, как он подошел.

Люсьен тянет нас к окну, через которое виден аквариум. Вдруг он бьет по стеклу с такой силой, что мне кажется, оно сейчас треснет.

— Мы, наверное, пойдем еще пройдемся.

— Пойдемте, — говорит Эмиль.

— Вы с нами?

— Если можно.

Па уехал совсем недавно, так что я готов рискнуть.

— Куда, как думаешь, он хочет пойти?

— Неважно, просто походим. Пока он снова не устанет.

Надев на Люсьена ботинки, мы направились за ним к баку со стеклом. Эмиль смотрит на руку Люсьена, лежащую у него на плече.

— Больно?

— Ногти у него довольно длинные.

Мы похожи на двух упрямых ослов, пытающихся тянуть Люсьена вперед. Он запыхался и дышит тяжело. Дойдя до бака, мы разрешаем ему кинуть пару бутылок, которые выуживаем из травы и кустов