Во Владимире его застали послы от Венгерского короля Андраша и Польского князя Лешека. Послов Юрий принял с почетом, и заверил, что все договора остаются в силе. Все обязательства по договорам он готов выполнить. Но, Галицко-Волынского княжества больше не существует, а существует единая Владимирская Русь. И он ее единственный государь.

28. Устройство земель русских

Из Владимира-Волынского Юрий решил идти водным путем В Князьград. Небольшая флотилия ладей по реке Луге спустилась в Западный Буг, ставший пограничной рекой между польскими и русскими землями. По Бугу спустились в Вислу, также ставшую пограничной рекой.

На правом берегу Вислы князь увидел пограничные сторожевые остроги и крепостицы, сиявшие на солнце свежей древесиной, построенные в местах, намеченных им лично год назад. Наместник Порфирий время даром не терял. В этих крепостицах и ночевали.

Заодно проверяли, как несет службу пограничная стража. Казаки службу несли исправно. Впрочем, весть о подходе княжеской флотилии уже разнеслась по Князьградскому уделу. Местные власти наводили лоск и глянец везде, где только можно.

В Князьград прибыли 23 августа. Город уже разросся. Вся территория крепости была застроена усадьбами местных дворян и городовых стрельцов. При крепости уже образовался порядочных размеров посад. Дворы ремесленников, купцов и всякого служилого люда выстроились от городских ворот вдоль трактов, идущих на юго-восток к Городно в Полоцкую земля и на восток к Владимиру-Балтийскому, а также вдоль улицы, ведущей к пристаням. У пристаней стояли два купеческих корабля и с полдюжины ладей.

Наместник Порфирий встречал князя на пристани, на этот раз со всем своим семейством. Весь городской люд тоже высыпал к пристани и выстроился вдоль улицы поглазеть на Великого князя с дружиной. Обнявшись с Порфирием и поздоровавшись с его домочадцами и удельной верхушкой: воеводой, дьяком управы, подъячими и получив благословение у местного священника, Юрий прошествовал в крепость и поднялся в палаты, за накрытые для пира столы.

На этот раз пограничная стража заблаговременно известила наместника о приближении князя, и тот не ударил лицом в грязь.

Насытившись, и обменявшись с наместником сведениями о семейных делах, Юрий приступил к делам.

— Благодарю тебя Порфирий, границу с поляками ты обустроил знатно. Все остроги я осмотрел, во многих крепостицах побывал. Службу твой пограничный воевода несет исправно.

Как у тебя идет прием переселенцев?

— Хорошо идет, князь батюшка, твоими заботами! Приняли с твоего прошлого приезда после Богородицына Дня восемь сотен крестьян. Семь сотен я заселил в волости вдоль Вислы и поверстал в казаки, а одну сотню поверстал в малодворцы, тоже в пограничных уездах.

Еще приняли три сотни молодых гридей — дворян, заселили их в поместья и две сотни переселенцев из турово-пинской земли, бывших тамошних бояр. Их заселил в поместья вдоль балтийского побережья, причем, через одного с ними заселял наших дворян.

— И это ты правильно сделал. Прежде всего, укрепляешь границу. Как высланные бояре и местные князьки? Не бунтуют?

— Высланные ведут себя тихо. Куда они денутся от своих семейств? Да и на виду они. Если что, казаки сразу в пограничную стражу доложат. А местные, бывало, бунтовали и разбойничали. Их бывшие князьки прусские подзуживали. С ними я поступил жестоко. Так, как ты в Балтийском уделе, в Литве бывшей, повелел делать наместнику Брячиславу. Я к нему своих служак из тайного, судебного и воинского стола удельной управы за опытом отправил. Поотрубали мы с десяток голов князькам местным, семьи их поместий лишили, теперь почти совсем тихо стало.

— А почему крестьяне прусские князьков поддерживали? Ты их сверх меры не притесняешь, случайно? Про Богородицын День они знают?

— Никак нет, батюшка князь, не притесняю. Подати им оставили те же, которые они местным князькам да старшинам своим платили. И отработки такие же. Причем на отработки их берем строго по Уложению. Два дня в седьмицу, или на седьмицу в месяц. И то, только тогда, когда сельских работ у них нету.

А про Богородицын День им пока не сообщали. А надо?

— Обязательно надо. Чтобы не бунтовали. И чтобы наши помещики меру знали. Кто будет чересчур над крестьянами лютовать, тех заменим. Отправим в казаки служить или в стражу городовую.

А по поместьям бывших местных князьков или бояр высланных даже не дожидайся, пока пятая часть землепашцев от них запишется на выход. Как только от одного князька или боярина семейств пять — шесть уйти захотят, сразу посылай к нему проверку из сельского, податного, тайного и судебного столов. Пусть ищут любые упущения, и по суду лишают его поместья. Нам своих гридей в поместья сажать нужно, а местных князьков этих будем выселять на южную границу казаками или малодворцами.

Тех крестьян, которые из твоей земли на выход запишутся, посылай в Балтийский удел. А оттуда переселенцы к тебе поедут. Чтобы славянские люди с литовцами перемешивались.

— Тут у меня Митрополит в четырех селах и Холме — городе церкви поставил, от Турово-Пинской епархии. Так, священники принялись пруссов чуть ли не силой в свои приходы загонять. Вот из-за этого пруссы трижды бунтовали.

— Это не правильно. Митрополиту я про дело сие расскажу и попрошу силой местных в веру не обращать. Повременить с этим придется, до тех пор, пока от монголов не отобьемся.

— Вот и я также помыслил. Священников тех предупредил, чтобы пыл свой умерили. Пусть словом добрым паству свою умножают. Нам лишние бунты в пограничной земле не надобны.

Юрий обсудил с Порфирием все местные дела, потом переговорил с дьяком удельной управы Проклом, воинским и пограничным воеводами, столоначальниками тайного, поместного, сельского и податного столов.

Через два дня князь с охраной выехал по новому тракту во Владимир-Балтийский. Морем плыть было удобней, но Юрий захотел лично проверить качество только что построенной дороги, идущей вдоль берега моря, а также организацию ямской службы, ну и посмотреть, как идут дела в пограничных уездных городках.

Объезд Балтийского и Агафьевского уделов Юрий завершил в Нарве. Оттуда речным путем на ладьях двинулся во Владимир. Первая часть плана Ивана Васильевича была успешно выполнена. Русь стала, наконец, единой. Первая великая задача была решена.

Великому князю требовалось спокойно и не торопясь обдумать дальнейшие действия. Двигаясь сухим путем, сделать это было значительно сложнее. Плавное движение ладьи по речной глади под мерный плеск весел располагало к неспешному и обстоятельному размышлению.

Он успел вернуться домой как раз к ледоставу.

Первым делом взялся за организацию праздника. Оно того стоило. Четырнадцать лет неусыпных и неустанных трудов князя на благо земли Русской увенчались успехом. Почти двести лет, со времен Ярослава Мудрого, Русь была раздроблена на уделы. И только Юрию, которого в народе русском уже начали именовать «Грозным», удалось снова собрать всю землю в одной руке.

Лишь небольшая часть войск: артиллерия и две тысячи конницы вернулась во Владимир. Остальные войска еще стояли гарнизонами в Галицких и Волынских землях. Тем не менее, торжественный вход войск в город был обставлен в самом лучшем виде. Гордо выступали красавцы — кони в цветных попонах, сверкала под лучами зимнего солнышка броня их всадников. Звонили колокола всех церквей, палили пушки, да не пищали, а большие осадные. Народ, выстроившись вдоль дороги от пристани к новым воротам четвертого города, в восторге кидал вверх ушанки, вопил, подпрыгивал и кричал здравицы князю. Митрополит Максим отслужил благодарственный молебен. Вечером начался небывалый ПРАЗДНИК. Со всех больших букв.

Всеобщее гульбище продолжалось три дня. Как обычно, начальствующик господа пировали в княжеских палатах, воины — во дворе детинца, а простой люд — в кабаках и на площадях. Юрий повелел кабатчикам выставить столы на улицах и наливать черному люду хмельной браги за счет княжеской казны без ограничений. Закуски горожане оплачивали сами. Так что, кабатчики в накладе не остались.

Пить задарма мужики опыта ранее не имели. Многие упивались бесплатной брагой до потери сознания и падали под столы на утоптанный снег. Что интересно, пьяных драк не было. Совсем. Даже завзятые драчуны находились в состоянии праздничной благости.

Пьяных вусмерть городовая стража с помощью сочувствующих горожан затаскивала с улиц в кабаки и укладывала вдоль стен под лавки. Чтобы не померзли. Бабы разыскивали своих мужей в кабаках и растаскивали по домам. В летописи этот праздник вошел под специальным именем