— Сюрприз.

А затем от его руки совершенно бесшумно ударили три очень яркие молнии или, может, не молнии, но слепое пятно от этого осталось — будь здоров! Словно на плазменный резак посмотрел. Преследователи обмякли и кулями упали на асфальт.

— Читтер, — сказала Нааме, протиснувшись между сидений. — В молодости он бы их голыми руками порвал, но с тех пор, как в него вмонтировали плазмаган…

Я обернулся к ней, а она посмотрела на меня.

— Ты цел? — В голосе девушки слышалось волнение. — Я за тебя так испугалась!

Я бросил короткий взгляд на дорогу. Барака исчез, трупы нападавших лежали там, где упали.

— Цел. А вот Норме не повезло, — сказал я так, будто она знала, кто такая Норма. Никто этого не знал — у випочек нет имен…

Но Нааме знала.

— Сочувствую, — вздохнула она. — Тяжело найти друга и тут же его потерять.

Мы помолчали. Тем временем вернулся Барака.

— Наш парень не промах, — бросил он, вытирая о подлокотник испачканные в крови пальцы. — Четвертого он качественно шибанул. Так и не оклемался. Еще один, похоже, успел сделать ноги. Девочку из казино забрали местные коновалы на ремонт — говорят, что перезапустят, они и не такие пазлы складывали. — Барака ткнул меня локтем под ребро: — Бракиэль, тебе не кажется, что пора уже смываться? Или ты решил дождаться полиции?

Кстати, от волнения Барака говорил почти нормально — обычно он сильно растягивал гласные. Я завел машину и поехал в сторону озера. Точнее, я не знал, куда еду, но, как оказалось, выбрал верное направление.

Мне хотелось спросить, кто были нападающие и зачем им я, но Нааме меня опередила.

— Консерваторы? — предположила она.

— Ну а кто ж еще, не марсиане же! — ответил Барака весело. — Я слыхал, что вроде Марс активно колонизируют, но…

— Болтаешь, как балаболка, — строго заметила Нааме. — Как они узнали, что Бракиэль тут? Мы же у черта на куличках…

— Спроси что полегче, — пожал плечами Барака. — Я вроде видел беспилотник, но снять не успел, он висел над домом и сразу смылся.

— Все равно кто-то должен был их навести, — задумчиво сказала Нааме, а потом пояснила мне: — Мы об этом пока не говорим, но у Проекта есть враги. Точнее, не у Проекта… — Она отвела взгляд и продолжила: — У нас, у детей R. Консерваторы. Те, кто довел наш мир до ручки и не понимает, что для того, чтобы банально выжить, человечество обязано измениться. Мы и есть это изменение. Но они считают нас угрозой, а не спасителями.

— Поэтому наша база так далеко? — уточнил я.

Нааме кивнула:

— Далеко, но, боюсь, недостаточно.

— Приехали, — сказал Барака. — Я сейчас по окресностям прошвырнусь, мало ли, вдруг засада? А вы минут через пять выносите девочку. Справитесь?

— Какую девочку? — удивился я.

— Ту самую, за которой мы ездили, — ответила Нааме, поскольку Барака уже выскользнул из машины. — Спит на диванчике за моей спиной. В ней весу меньше ста фунтов, справишься так, чтобы не разбудить?

— А вы сомневаетесь? — Ко мне начала возвращаться былая бесшабашность. В конце концов, мы все живы, и даже Норму реанимируют, а с консерваторами — ничего, справимся. Не такие уж они крутые.

Конечно, мне было странно слышать, что Норма оживет. Странно, но вполне ожидаемо. Андроиды все-таки не люди, у которых после трех-пяти минут происходит смерть мозга. Андроидов можно перезапустить.

Но будет ли Норма помнить о том, что с ней произошло? Я надеялся, что нет, — наверно, очень неприятно помнить свою смерть. И мне бы хотелось, чтобы меня випочка тоже забыла. Не знаю почему.

Как бы там ни было, сейчас у меня другие заботы.

— Только смотри не буди ее, супермен, — погрозила мне пальчиком Нааме. — И хватит выкать, мы с тобой не чужие люди.

Когда мы с Нинель шли по коридору, она прежде всего показала мне мой бокс, представляющий собой нечто среднее между оранжереей и лабораторией.

— Можешь здесь все повыбрасывать, — сказала сопровождающая. — Можешь оставить. Если нужно будет что-то для развития сверхспособностей, обращайся к Апистии, я тебя с ней познакомлю. Чувствую, вы споетесь.

Я пожала плечами:

— Мне еще ни с кем не удавалось спеться. Должна честно предупредить, я не самый приятный человек для общения.

— Я заметила, — усмехнулась Нинель, — но тебе повезло. Или не повезло, тебе решать — мы тут ценим сильных, независимых и асоциальных.

Мы как раз вышли в коридор, мимо нас прошмыгнули две задорно хихикающие девчушки чуть младше меня — эдакие хрестоматийные блондинки с косичками. Мне у них только одежда приглянулась — эти комбинезоны выглядели очень стильно, но не очень подходили таким хохотушкам.

— Нравится наша форменная одежда? — хмыкнула Нинель. — Тебе уже готовят комплект. Как только займешь комнату…

Мы завернули за угол, как раз напротив нас был вход в жилой коридор. Я с тоской посмотрела на ряд одинаковых дверей. Над ними на панелях горели цифры — зеленые двойки, единицы, красные нули. Нулей оказалось больше всего.

— А комнату я сама выберу? — спросила я.

— Конечно, — ответила Нинель. — Как правило, сначала я представляю новенького другим участникам Проекта, но в твоем случае это излишне. Сама потом познакомишься. Видишь циферки над дверями? Это число свободных мест.

— Я буду жить с кем-то еще? — с вызовом спросила я.

Не то чтобы это меня пугало, но о таких вещах надо предупреждать! И, кажется, Нинель меня поняла:

— Здесь есть один двухместный номер. Как раз для таких интровертов, как ты. Если хочешь, можешь его занять. Вообще-то это изолятор, но не думаю, что кто-то из вас заболеет, так что…

— А если кто-то заболеет, то его можно смело помещать в одну комнату со мной, — предложила я. — Поскольку для меня вирусы и паразиты — друзья и приятели. Ценю твою заботу.

— Не ёрничай, — Нинель легонько щелкнула меня по носу, — по крайней мере, пока не познакомишься с Апистией. Она твоя коллега, штатный врач Проекта, да и по характеру вы схожи.

— Всегда ненавидела тех, кто похож на меня, — сказала я. — Пожалуй, даже больше, чем всех остальных. И я не ёрничала, кстати.

Это было правдой: единственными людьми, к которым я испытывала что-то вроде привязанности, были Нинель и ее страшненький спутник. Я уже начала их потихоньку шипперить, уж больно непохожи были между собой этот громила, могущий сыграть монстра Франкенштейна без компьютерной подрисовки, и хрупкая, изящная Нинель.

Тем не менее приязнь никогда не мешала паранойе, которая вообще является становым хребтом моей личности. Мне не нравилось, вызывало смутную тревогу то, что ко мне так хорошо относились. Внутри меня засело убеждение, что другие люди просто так никогда не станут к тебе хорошо относиться. Если тебя окружают заботой и вниманием, значит, от тебя что-то нужно. Я была нужна Нинель и ее союзникам, но зачем? В чушь, что они бескорыстно, из чувства солидарности, спасают себе подобных, я не верила. Определенные предположения по этому поводу у меня, конечно, имелись, но я не из тех, кто гадает на кофейной гуще. Я решила посмотреть, что к чему, прежде чем делать выводы. А пока поживу на казенных харчах, тем более что с ними проблем как раз не было — робокухня, от которой я ожидала худшего, оказалась выше всяких похвал. Особенно после халяльного издевательства моих приемных родителей. Единственный недостататок — то, что на вид блюда казались совершенно одинаковыми, но… это, мать его, просто магия — на вкус пюре, именовавшееся грудкой индейки в сухарях, было именно грудкой в сухарях, серая масса с этикеткой «Омар в красном вине», хоть и выглядела непереработанной целлюлозой, по вкусовым качествам соответствовала заявленному. Кстати, о вине — небольшая доза спиртного была вполне доступна, хотя напиться, конечно, никто не позволил бы. Ну, мне-то это до лампочки, спиртное я не употребляю, а омары в вине попробовала.