Утром микроавтобус Гартоша уперся в высокие ворота санатория, окруженного по периметру бетонными плитами. На первый взгляд, учреждение больше напоминало воинскую часть, или закрытую лабораторию. А может так оно и было, и санаторий всего лишь прикрытие. Были у Оскола такие подозрения.

Так как Елена заранее не договорилась о встрече, на территорию её не пустили, тем более с посторонними. Пришлось целый час ждать под воротами прихода лечащего врача. Высокий сухощавый, уже начинающий лысеть мужчина, не скрывал своего раздражения тем, что мать приехала навестить свою дочь, без предварительного звонка. А когда узнал, что Елена все-таки хочет забрать дочь, разразился громкой эмоциональной тирадой, о безответственности матери. Пришлось Гартошу, который назвался дядей Софии, также повысить голос, и твердо заявить, что девочку они заберут в любом случае, хотят этого врачи, или нет.

Доктор понял, что в одиночку ему не удастся противостоять несговорчивому «семейству», и пригласил Елену на встречу с главным врачом. Гартош и Алеандра заявили, что «сестру» одну не отпустят, и они так же хотят взглянуть, где держат их «племянницу». От слова «держат», доктора передернуло, и он дал добро на то, чтобы пропустили троих.

Санаторий находился посреди соснового леса, и корпуса были разбросаны на приличном расстоянии друг от друга. Если это действительно санаторий, то отдохнуть, или поправить здоровье, здесь было одно удовольствие.

Главный врач, женщина бальзаковского возраста, о которых говорят, со следами былой красоты на лице. В стиле своей одежды она пыталась воплотить одновременно, строгость, жесткость, и женственность. И ей это неплохо удавалось. Первое впечатление о ней складывалось благоприятное. Главврач была осведомлена о визите гостей, и явно к нему подготовилась — она буквально светилась благожелательностью.

— Здравствуйте, — приподнялась она из-за стола. — Меня зовут Мария. Мне сообщили о том, что вы хотели бы забрать Софийку. Если позволите, я объясню вам, что с ней сейчас происходит.

— Первым делом, мы бы хотели её увидеть, — не менее дружески промурлыкала Алеандра. — Если это возможно, конечно.

— Не вижу причин вам отказать, — с трудом оторвав взгляд от глаз вампирессы, ответила Мария.

Она кивком отдала распоряжение, и лечащий врач, имени которого Гартош либо не запомнил, либо не расслышал, с недовольным видом вышел из кабинета. Разговор с начальницей взяла на себя Алеандра, у которой имелся самый большой опыт в переговорах. И не смотря на неполное знание здешних реалий, она с успехом их провела. Мария пыталась уговорить родственников не забирать девочку, так как лечение даёт положительные результаты, оно полностью безопасно, и прерывать его опасно, и безответственно. На что Алеандра нашла свои контраргументы: помощь и любовь семьи. А так же то, что София находится в этом уважаемом учреждении уже давно, и особой пользы не видно.

А что пользы не видно, стало понятно тогда, когда Софию привели в кабинет главврача. Осунувшееся личико, отсутствующий взгляд, полная апатия ко всему. Елена заплакала, и обняла дочь, на что та вяло отреагировала. Гартош подошел к своей крестнице, присел рядом, и повернул её лицо к своему.

— София, это я, дядя Алекс. Помнишь меня?

Он поймал её взгляд, и постарался не отпускать. Между ними словно проскочила искра, и вернула сознание в худенькое тельце. Девочка заплакала:

— Дядя Алекс. Почему ты ушел? Почему долго не возвращался? Почему разрешил отдать меня сюда?

— Прости моя девочка, — пустил слезу и носитель. — Я не знал. Я заберу тебя отсюда. Все будет хорошо.

— Вам нужны ещё какие-то доказательства, что ребенку лучше с семьей? — тихо спросила Алеандра.

— Лечение не закончено, — вяло пыталась протестовать Мария.

— Это просто замечательно, что вы не успели закончить лечение, и окончательно угробить ребенка, — встав, жестко сказал Оскол. Алеандра пыталась жестом остановить друга, она бы уладила вопрос мягче, но Гартоша понесло. — Если вы немедленно не отпустите Софию с нами, мы привезем прессу, и вам придется на всю страну, а возможно и на весь мир рассказывать, какие эксперименты вы проводите здесь над детьми.

Очарованная было обаянием Алеандры Мария, пришла в себя, и так же показала, что может быть жесткой и решительной.

— Я готова отвечать перед любыми журналистами, перед любыми комиссиями за свои действия. И мы не проводим над детьми никаких экспериментов. Мы лечим их от того состояния, к которому их доводят собственные семьи. И никого мы не держим взаперти. Мне очень жаль, и я категорически против, если вы собираетесь забрать Софию. Но если вы настаиваете, и подпишете заявление, мы её отпустим. Тогда вся ответственность за её состояние ложится на вас.

— Мы берем на себя такую ответственность, — как можно мягче сказала Алеандра.

Мария еще порывалась что-то сказать, но в последний момент передумала, достала из стола бланк, с готовым заявлением, и дала на подпись, Елене:

— Я очень сожалею, что вы приняли такое решение, и надеюсь, вы не доведете Софию до окончательного безумия. Но в любом случае, в случае обострения, мы снова готовы принять вашу дочь в нашем учреждении.

Елена быстро, пока никто не передумал, в том числе она сама, подписала заявление, и прижалась к дочери, которая, словно маленький ребенок, влезла на руки к Гартошу, и не желала слезать с надежного убежища. За вещами девочки пошли втроем: Елена, София и Гартош, Алеандра осталась пообщаться с Марией. Ну и заодно присмотреть за начальницей, чтобы она не наделала глупостей.

Носитель и София пребывали в приподнятом настроении, им не терпелось поскорей покинуть это заведение. Елена тискала время от времени дочь, и очень надеялась, что не совершила ошибку. И только лечащий врач всем своим видом показывал своё недовольство, и даже презрение к взрослым, и жалость к девочке.

С Алеандрой встретились возле ворот, куда подошли одновременно. Но только когда выехали на трассу, Гартош окончательно расслабился. София быстро оживала (не без помощи живительного зеленого луча), и со всеми перезнакомилась. Вампиресса села возле носителя, и поделилась своими наблюдениями:

— Похоже Гартош, там действительно простая лечебница, а не нечто большее. Либо я вообще не разбираюсь в людях и текущей обстановке.

— Очень на это надеюсь. Я уже боялся, что девочку придется забирать с боем, преследованием, и возможными жертвами.

— Не надо драматизировать Гартош, — рассмеялась герцогиня. — Ты слишком зациклился на тайных силах. У меня с самого начала закрепилось устойчивое предчувствие, что все обойдется мирно.

Но не успели спасатели далеко отъехать от санатория, как Софье стало плохо. Елена запаниковала, и уже стала жалеть о своём решении, забрать дочь. Оскол свернул на поляну в глубине леса, и подключил атраты.

— «Последствия лечения, — быстро определила Венера. — Оно не совсем безопасно, как утверждала та женщина. Нужно срочно вывести и нейтрализовать всю ту гадость, которой её пичкали несколько месяцев».