В течение многих столетий лучшие умы человечества исследовали природу сознания в бодрствующем состоянии, но наше сознание в периоды сновидений может очень многое сказать о нашей самости и о нашей личности.

Однако, если содержание сновидений может быть весьма причудливым, сцены их – незнакомыми, персонажи курьезны, то может ли сновидение что-то сказать о нас? Или во сне мы полностью теряем собственную самость?

Директор сновидения

Состояния сознания при бодрствовании и во сне имеют так много общего, что трудно утверждать, будто сны видите не вы, а кто-то другой. Когда вы рассказываете свои сны другим, вы говорите о том, что вы чувствовали и что вы делали. Вы описываете эти сновидения, как ваши, а не чужие. Если бы кто-то похитил ваше сновидение, то вы восприняли бы это как вмешательство в вашу частную жизнь и приняли бы это, как личное оскорбление.

Во сне сохраняется непрерывность сознания, даже если имеет место радикальная разница между вами бодрствующим и вами в состоянии сна в переживаниях, этических принципах или способностях. Обычно вы бываете главным действующим лицом и героем сновидения, вы находитесь внутри того же тела, каким обладаете в состоянии бодрствования, принимая на себя роль рассказчика от первого лица, и это первое лицо – то же самое «я», что и днем. Если даже вы сами не участвуете в сновидении, то вы являетесь его привратником.

Так же, как сознательное восприятие в период бодрствования, сновидения (особенно в фазу быстрых движений глаз) часто насыщены живыми мультисенсорными переживаниями. Иногда они настолько живые и яркие, что человек просыпается и не может понять, происходит ли все это во сне или наяву. Переживания и неприятности, испытанные днем, просачиваются в сновидения, дневные враги сходятся в сновидении на ночное сражение. Диалоги сновидения часто являются отражением дневного нарратива. Речь героев сновидений осмыслена, грамматика сохраняется, несмотря на подчас полную фантастичность сюжета. Вы явственно видите лица людей и места, отчетливо различаете движения, различаете форму и цвет, сюжет и тему.

Так как сознание в состоянии бодрствования и сознание в состоянии сна так похожи, то можно предположить, что в обоих состояниях активируются одни и те же структуры и функции мозга. Именно это и подтвердили японские ученые, опубликовавшие в 2013 году статью на эту тему в журнале «Сайенс». Исследователи сравнили активность мозга в фазу сновидений с его активностью в состоянии бодрствования: во втором случае испытуемым показывали сюжеты сновидений. В обоих случаях активировались те же нейронные сети.

Не стоит, однако, забывать о бессвязности, характерной для сновидений – картины во сне отличаются от картин, которые мы ожидаем увидеть в реальном мире. Но даже при этом, как было показано в одном из ранних исследований, самость человека, видящего сон, отклоняется от реальности во сне только в восьми процентах случаев. Самость в сновидении является субъектом, который действует, или наблюдателем, видящим происходящее во сне; сновидение воспринимается с точки зрения самости.

Иногда во сне появляется более молодое «я» из прошлого, иногда происходят и другие сдвиги. Вот отчет о сновидении двадцатипятилетней светловолосой финской студентки:

«Идет Вторая Мировая война, а я – темноволосый, крепко сложенный финский солдат. Враги, вероятно, немцы… [Потом в том же сновидении]: Я смогла увидеть себя в зеркале. Теперь я стала светловолосой крупной женщиной».

И, тем не менее, она все же видела это с точки зрения своего истинного «я», чувствовала себя главным действующим лицом, воплощенной самостью.

Между тем другие действующие лица сновидения оказываются искаженными и нереальными в два-три раза чаще, чем наблюдающая сон самость. Мышление и язык (письменный или устный) других персонажей часто представляется путаным и бессвязным – об этом видевшие сны рассказывают приблизительно в трети случаев.

Содержание сновидения может меняться, даже если не меняется его главное действующее лицо. Грезы обильно спрыснуты амнезией; мы встречаем людей, забывая, что они давно исчезли из нашей жизни или умерли. Эмоции сновидений преувеличены – структуры, отвечающие за них, сильно активируются в фазу быстрых движений глаз, и нет силы, которая бы их подавила.

В сонном сознании мы являемся пассивными созерцателями.[43] Намерения, анализ, причинно-следственные связи, рациональное и логическое мышление угасают, так как активность отвечающих за эти процессы лобных долей во сне подавлена. В более сложных сновидениях, характерных для фазы быстрых движений глаз, мы без критики принимаем фантастические, невозможные сцены магического реализма, пропитанные мистицизмом. Старики превращаются в юношей, мы дотягиваемся до горизонта, не пересекая океан, а когда мы покупаем поллитра молока, то над нами растягивается волшебный ковер; мы видим текущую по турецкой улице Сан-Франциско кровь, извещающую мать о смерти сына.

Такие сновидения – это кинематические переживания с погружением. Вы директор и режиссер фильма, не ограниченный никакими бюджетными рамками, ни законами, охраняющими здоровье и безопасность. Здесь нет правил, которым надо следовать, и нет границ, которые приходится соблюдать.

Вероятно, поэтому во сне вы можете стать героической личностью, обладающей способностями, каковых вы лишены в часы бодрствования: вы легко сдвигаете с места небоскребы, плаваете в бурном море и спокойно идете по зыбучему песку, чтобы спасти других. Но во сне вы можете, в этой своей главной роли, стать брутальным преступником, что совершенно не свойственно вам в обыденной реальной жизни – вы грабите банки и без зазрения совести обманываете своих партнеров. Правда, эти действия могут просто отражать отсутствие режиссера сновидений, а не фрейдовское проявление неосознанных желаний. Многие годы сновидениям приписывали загадочные и таинственные свойства. Согласно древним верованиям сны прямо или темными намеками возвещали волю богов, обнажали тайные страсти и невысказанные истины. Но эти сюжеты столь же необоснованные и иррациональные, как и сами отпущенные на волю, «неотредактированные» сновидения.

Ирин Уэмсли, нейрофизиолог, пишет:

«Несмотря на тысячелетнюю историю толкования снов, написание бесчисленных сонников, до сих пор заполняющих полки книжных магазинов, нет никаких эмпирических данных о том, что сновидения содержат более значимые символы, нежели мышление в бодрствующем состоянии, не говоря уже о том, что нет никаких опытных доказательств возможности создания особой системы для «декодирования» этих символов».

Тем не менее, существуют параллели между состоянием сна и бодрствованием – в особенности расслабленного бодрствования и сновидного состояния.

Как утверждает Уэмсли, живые галлюцинаторные образы могут возникать в сновидном и бодрствующем состоянии точно так же, как и во сне. Возможно, что сновидения никоим образом не являются более странными и причудливыми, чем мышление в состоянии бодрствования – если оценивать странности и причудливости внезапными разрывами в мышлении и чувствах, причем такие сдвиги чаще случаются в фантазиях при бодрствовании, чем во сне. И, наконец, существует известное перекрывание, хотя, конечно, неполное, между паттернами активности мозга при спокойном бодрствовании и во сне – работают те же сети, что по умолчанию порождают мысли и образы бодрствующего мозга. Осознанные переживания в каждом из этих случаев порождаются сходными путями, и существует общность их нейронных коррелятов. Короче говоря, сон и бодрствование в большей степени объединены, нежели разделены.