— Алечка, малышка, что случилось? — её слёзы проходятся ножом мне по сердцу. — Пожалуйста, Аль, не молчи.

— О, Алекс! — выдыхает она. — Я не могу приехать..! Просто не могу..! Нам нельзя, Алекс..! Никак нельзя больше..!

Она на грани истерики, и я холодею. Что, блядь, произошло? Мы разговаривали около четырёх часов назад!

— Аля, любимая моя малышка, успокойся, пожалуйста, и объясни, что за глупости ты говоришь?

— Ты не понимаешь, Алекс, — звенит её голос. — Мы больше не можем быть вместе.

Она жалобно всхлипывает и заходится в рыданиях. Я честно пытаюсь найти хоть одну причину её истерики и не нахожу.

— Я не понимаю, Аль.

— Инга… — выдавливает Алевтина, — она беременна, понимаешь?

— Не понимаю. Наверно, радостная новость для вашей семьи, но я, хоть убей, не понимаю, при чём тут наши отношения.

— Есть такая вероятность, что она беременна от тебя, Алекс!

В первое мгновение мне хочется рассмеяться. И я бы от души посмеялся, если бы не жуткий вой, наполненный болью, на том конце телефонного звонка.

— Аль, сюда послушай, маленькая, — твёрдо произношу каждое слово. — Это просто физически невозможно. Я всегда слежу за безопасностью половых связей. Я говорил, что не стану ничего от тебя скрывать, поэтому я не собираюсь убеждать тебя, что не спал с твоей сестрой. Однажды мы переспали и решили не продолжать двигаться в этом направлении. Один раз было, Аль, но ты можешь быть уверена — это не мой ребёнок.

Я говорю и говорю без остановки. Отсекая любое сомнение с её стороны. Мой голос звучит уверенно и твёрдо. Я убеждён в собственной правоте. Абсолютно невозможная ситуация, чтобы кто-то случайно залетел от меня. Исключено!

Единственная женщина, которая, я надеюсь, носит под сердцем моего ребёнка прямо в это мгновение, — это Аля. Некрасиво поступил, знаю. Но я эгоист в своём стремлении достичь желаемого результата. А хочу я её. В своём доме, в своей жизни, навсегда. Поэтому и вяжу всевозможными нитями, сплетая воедино наши судьбы.

— Малышка, это просто невозможно. Я даю тебе слово, это ошибка. Кто-то другой сделал твоей сестре ребёнка. Не я, Аль.

— Как ты думаешь, — глухо шепчет она, — я ещё успею в аэропорт?

— Конечно, малышка. А я буду тебя ждать. Вызывай такси и успокаивайся. Нет ни единой причины для твоих слёз.

Я нервно расхаживаю по квартире, пока Аля не пишет мне, что пошла на посадку. И даже тогда я не могу успокоиться. Меня колотит как от лихорадки. Хочется спрятать ото всех своё хрупкое, словно хрустальное, счастье.

А ещё мне просто жизненно необходимо внушить Инге, чтобы даже не смела думать в этом направлении и, тем более, убеждать в этом Алевтину.

Набираю её номер, но тщетно. Он выключен. Отчего-то это раздражает. Терпеть не могу откладывать важные вопросы на более позднее время, но и не хочу решать их в то время, когда Аля будет рядом.

Я уже готов подпрыгивать от нетерпения, дожидаясь её прилёта. Напряжение начинает спадать лишь в тот миг, когда вижу в толпе знакомую фигуру. А расслабляюсь — когда отрываю её от земли, прижимая к себе так крепко, что, вероятно, причиняю ей боль, и целую, жадно и несдержанно.

Я ничего не могу с собой поделать: стоит мне только очутиться рядом с Алексом, почувствовать его тепло, его близость, как слёзы снова туманят мой взор. Мужчина бережно сжимает меня в своих объятиях, стирает мои слёзы губами, заверяя, что всё будет хорошо.

В первые секунды, когда я стояла под дверью кабинета отца, мне казалось, что моё сердце просто разорвётся от боли. Кое-как, по стеночке, я вернулась обратно в свой маленький кабинет и рухнула на пол, пытаясь снова собрать себя.

Очевидно, я просто сплю. Или сошла с ума! На самом деле ничего этого не было — ни счастья моего, ни лёгкости. Всё, что теперь у меня есть, — это порабощающая боль. Как же я устала! Я больше не могу так жить!

Как в бреду, я собралась и вышла из офиса. На автомате приехала в свою маленькую квартирку, расположенную не в самом благополучном районе, села в кухне и смотрела в окно, абсолютно не понимая, что мне делать.

Это же очевидно, что мы не можем быть вместе. Если Алекс действительно отец ребёнка моей сестры, моего племянника, разве я могу претендовать на что-либо? Разве смогу я счастливо продолжать жить вместе с ним, любить его, быть любимой им, зная, что его ребёнок, мой близкий родственник, будет расти без отца?

Разве смогу я быть рядом, наблюдая, как растёт его ребёнок, ребёнок, которого я сама, вероятно, никогда не смогу ему родить? Разве это правильно — стоять на пути возможности образования новой семьи, зная, что взамен я ничего не могу предложить?!

Какая же я жалкая! Даже моё счастье какое-то неправильное. Незаслуженное, нелепое, невозможное.

Которое абсолютно не создано для меня. Не имею на него никаких прав, и судьба старательно тычет меня в это истину носом, как непослушного котёнка.

Дрожащими руками я достаю телефон, чтобы написать Алексу, что не прилечу, но в последний момент, когда палец уже зависает над кнопкой «отправить», я решаю, что правильней будет позвонить, я вспоминаю, что дала ему обещание. И пусть это будет наш последний разговор, но я услышу его голос, его объяснения.

Я не рассчитываю, что будет просто. Стоит мне только уловить взволнованные нотки его голоса, как плотину прорывает. Почему, ну почему же всё должно быть так сложно? Почему я должна страдать, когда такой человек, как моя сестра, получает всё, даже не желая этого?

Я вываливаю на Алекса неутешительные новости. Я удивлена, что каким-то образом ему удаётся заверить меня в нереальности происходящего. Я удивлена, что у меня ещё осталось чуточку веры. Или я просто нуждаюсь в этом. Я не могу не доверять Алексу. Не после того, что между нами было. И я доверяю.

Именно поэтому я стою сейчас в его объятиях и лью слёзы пережитого страха, боли и ужаса, что моё маленькое счастье так просто может быть разрушено. Я плачу, а он успокаивает.

— Всё хорошо, слышишь? Всё непременно будет хорошо, я рядом. Я никогда больше не оставлю тебя, малышка. Что бы ни произошло, я всегда буду с тобой, буду любить тебя.