Я в эту минуту в мыслях представил, что дергаю за мотузо́чек-веревочку, за самый кончик. Тянися, тянися, ни за шо не рвися…

И Дора потянулась.

– Я, Лазарь, тебе расскажу такое, шо ты запомнишь на всю свою жизнь. А жизнь твоя, Лазарь, будет дурная. Ты уже щас знай и готовься.

Первый рассказ был про Розу. Именно как с Розой Дора с Розкой и познакомилась.

А потом все перевернулось…

Розка оказалась не Розка, а Софья Боруховна Заполянская. С Чернобыля. И оказалось, что отец ее был богатый лесоторговец. В Чернобыле их семью знали не только по деньгам. Отец Боруха – Залман получил славу после того, как удачно судился с другим торговцем, причем русским, да еще с Петербурга. Столичный торговец чем-то нарушил письменный договор и понадеялся на слабость положения Заполянского как еврея с провинции. А Залман Заполянский поехал в Петербург к самому Винаверу, знаменитейшему адвокату, и уговорил его на свою защиту. Винавер, конечно, дело выиграл. На радостях старик Залман аж умер.

Да.

Еще до революции, в году 16-м, старшие братья Софьи – трое – быстро собрались и уплыли в Америку. Отец их отпустил, причем не с пустыми руками. А Софью, как отцу того времени и полагалось, не отпустил. Кто ж знал?

Случилась революция. И в Чернобыле, между прочим, тоже случилась.

Матери Софьи уже в живых давно не было. Сидела Софья при отце, который тогда сильно и непоправимо болел. Можно сказать, сидела и терпеливо ожидала отцовского конца.

Конечно, заполянское имущество пошло прахом. С недвижимого при хозяевах остался полуподвал их богатющего дома и рояль знатной марки.

А в 18-м Борух умер. Причем не от своей болезни, а от тифа. Через сколько-то дней тоже от тифа умерла молодая девушка, которая ходила за больным, по имени Розалия Семеновна Голуб, тоже с Чернобыля, пролетарская сирота.

Софья к тому времени уже много понимала про текущий момент. И решилась на подмену.

Порядка в те дни не было никакого. Не то что в бумагах, а и вообще. И получилось, что на тот свет ушла Софья Боруховна Заполянская, такого-то года рождения, бывшая завидная наследница, а проводила ее туда как раз Розалия Семеновна Голуб, почти такого же года рождения, пролетарская сирота. Все сделалось на словах, бумаги молодой покойницы, конечно, спросили, а не получивши, сильно не забеспокоились. Тут сказалось, что Софья думала про будущее в разнообразном свете и готовилась при случае вернуться в себя как в Заполянскую.

Понятно, что новой Розе теперь открывался путь вперед. Тем более что в Чернобыле ей грозило все на свете.

Софья имела образование – полный курс гимназии. Открывать это про себя она не могла – пролетарской Розе подобного не полагалось. Но новая Роза могла сделать вид, что имеет выдающиеся вон способности к знаниям.

В Чернигове она сразу записалась на курсы и проявилась в полной своей мере.

Так Роза шла и шла навстречу своему трудовому будущему.

А дальше было такое.

– Розка в Чернигове выросла быстро. Она ж активная и страха в ней не было ни к чему. И к мужчинам страха не было. Она, конечно, не перестарок, но в девках точно пересидела. Может, потому и накинулась. Притулилась до одного, притулилась до другого. Так и тулилась – до последнего. А мужики ж еще дурней баб… Выгадывала-выгадывала… Выгадала… Шо ж теперь…

С Розой Дору свело бабское дело. И Роза осталась довольная. Это было еще до Ракла. Ракло явился потом – сам собой. А уже при Ракле Роза сошлась с Перчиком. Тут уже была рука Доры. Она ж, как было давно сказано, решила обступить Шкловского во что бы то ни стало. Розой, между прочим, и обступала.

А только не во всем Дора показала себя умной. С Перчиком Роза крутила, а перед Дорой не отчитывалась.

Конечно, не всякому на моем месте стало бы понятно, что тут Дора начала трошки, как бы сказать, придуряться. За что такое Розка б ей должна была шпионить? За бабские дела? Подумаешь! Этим Розку Дора б не удержала.

Я спросил начистоту. И попал.

Дора признала:

– Розу б не удержала. А Соню – да.

А было такое.

В Чернобыле у первой Розы был хлопец. Некий Изя, то есть Исаак, по фамилии Гвозцинер. Его в минуты смерти Розы в городе не было. Не было и потом. Он про смерть и не знал и ждал в будущем встречи с Розой здоровой и тем более живой.

В Чернобыль Изе почему-то ход закрылся, причем на долгое время, а открылся, наоборот, в Чернигов. Он и приступил к жизни в Чернигове, пошел на службу, ходил в кожанке и налаживал вокруг, что положено по закону. И что интересно, налаживал вместе с Раклом. Через сколько-то там Ракло заженихался с Розой.

Понятно, что Ракло налево и направо хвалился Розой. Изе тоже ж похвалился.

Тот смолчал. А в голове проявил горячее желание увидеть Розу, сходную по всему положению с его чернобыльской подругой. Для спокойствия Изя наметил себе где-то в хорошей тишине перестреть Розу, про которую Изя уже думал, что это она и есть, что она просто сбежала от прошлого и от него самого. Перестреть и сообщить предательской Розе, что так люди не делают и прочее подобное.

И перестрел. И даже с спины увидел, что Роза – не Роза. А в лицо тем более увидел. Он даже заговорил с Розой, чтоб увериться и по голосу тоже. Уверился.

А Изя ж был на такой службе, что мог сложить два и два. Сложил и начал спокойно подсматривать. И подсмотрел Розу на гостевании в хате у Доры. Он справедливо решил, что баба про бабу всегда лишнее скажет, и на таких крепких основаниях явился к Доре.

А Дора ж тогда про Розу, что она не Роза, не знала. А Изя хоть и служил, ума имел не настолько, чтоб перекрутить Дору. Дора Изю вывернула на всю его изнанку. И с его изнанкой заполучила Соню. И Изю тоже заполучила.

Дора объяснила Изе про то, что Соня по своему характеру могла убить Розу, и даже, по всему, точно убила, и что Изя теперь должен стать рядом с плечом Доры и приближать нужную минуту для окончательной совместной мести.

Изя поклялся. Потому что ж как было не поклясться ради дела.

Что там уже Дора наговорила Изе про свой интерес к Соне, для меня осталось тайной. А только точно – Изя у Доры был картой для Сони, если что.

Дора замолчала и утупилась в меня глазами. Вроде спрашивала: “Шо, хлопец, удивила я тебя?”

Я глазами выразил встречное: “Ну и удивили вы меня, Дора Соломоновна! И как же ж сильно удивили!”

Чтоб подыграть Доре, я спросил:

– А про жильца скажете? Это ж я не понимаю, что такое и каким боком оно взялось… Это ж, наверно, тоже вы закрутили?

Дора купилась. За медный грошик купилась Дора Соломоновна, дорогая.

– Жиле-е-ец… Суня его зовут. Фамилию не скажу. Страшный человек – Суня. Революционный, а страшный. Он этого Марика вместо того Шкловскому подставил. Думал, добро всем сделал… А Шкловский же ему скоренько отплатил – тогда же ж сестру его безвинно застрелил. По недоразумению, а все равно ж считается. Товарищи засвидетельствовали. Они вместе на экспроприацию пошли, да… Деньги и прочее взяли, а девку потеряли… Суня Перчика хотел своими собственными руками задушить. А тот сбежал. Между прочим, с припасом сбежал. И с новым своим хлопчиком…