—Не то... Опять не то, — продолжил Иеффай разговор, который перед этим вел с самим собой. — Непременно должно быть решение! Вопрос в том, где его искать!

Капитану пришлось откашляться, чтобы на него обратили внимание. Великий Экзекутор поднял на него красные от бессонницы глаза.

—Что случилось, капитан? Я совершенно не располагаю временем.

—Ваше милосердие, все готово к отъезду. Со мной едут лучшие, закаленные в боях экзекуторы.

—Отлично, Гилфорд. Надеюсь, к твоему прибытию в Кириафские леса наша очаровательная леди Фиона выполнит свою часть задания, и вы вернетесь в Ноулдон с головой этого наглеца. Ты ведь знаешь меня. Я не скуплюсь на награды своим верным слугам.

—Об этом я и хотел бы поговорить, ваше милосердие, — обрадовался Гилберт, довольный тем, что Иеффай Беверидж сам перевел разговор в нужное ему русло. — Я не жажду ни чинов, ни золота, ни почестей.

—Тогда чего же ты хочешь?

—Только одного, руки леди Фионы, ваше милосердие. Мы любим друг друга, и я прошу у вас дозволения жениться на ней.

При этих словах Беверидж сильно вздрогнул и внимательно посмотрел на капитана, словно стараясь угадать, что стоит за этой необычной просьбой. Простодушный вид Гилфорда его успокоил, было очевидно, что капитан способен употреблять слова только в прямом их значении.

—Что за вздор? — Великий Экзекутор изумленно поднял брови. — Ты хочешь жениться на леди Фионе? Я не ослышался?

Беверидж был человеком суеверным и доверял своей интуиции больше, чем разуму. Хотя Фиона де Бомонт верно служила Священному Трибуналу, было в ней нечто, вызывавшее у сурового архиепископа Ноулдонского смутные сомнения в ее искренности. Больше всего в ней раздражало то, что она не испытывала пиетета по отношению к его высокой должности и вела себя с ним на равных даже в том случае, если воздавала полагавшиеся ему по чину почести.

—Нет, ваше милосердие, вы поняли меня правильно. Я хочу, чтобы леди Фиона стала моей женой сразу после того, как я доставлю вам голову Брюса.

—Ни в коем случае! — решительно отчеканил Беверидж и, заметив выражение страдания и муки на лице капитана, пустился в объяснения: — Ни ты, ния почти не знаем леди Фионы. Она хорошо проявила себя как ловкая исполнительница особых поручений. Только и всего, мой дорогой. К тому же виконтесса Бомонт не может стать женой простого капитана. Не проси моего благословения, Гилфорд. Ты его не получишь! Нет, нет и нет.

Капитан вздрогнул, словно от удара хлыстом. Как всегда в минуты чрезвычайного волнения, шрам на его щеке сделался багровым.

—Я выполню поручение, ваше милосердие...

—Иного я от тебя и не ожидал.

—И сразу после этого подам в отставку!

Гилфорд почти выкрикнул последнюю фразу и,резким движением намотав на руку край плаща, направился вон из кабинета. Однако Беверидж остановил его мановением руки.

—Поверь, мне, Гилберт, — произнес он с видом полнейшей искренности. — Я на твоей стороне, но с леди Фионой не все так просто, как тебе кажется.

—Что вы имеете в виду?

—Не знаю, не могу объяснить словами, но меня терзают подозрения. Обещай мне, что на этот раз ты не пойдешь напролом, как это у тебя принято. О Кириафских лесах и замке Бомонтов ходят плохие слухи. Очень плохие, Гилберт...

—И что из этого следует, ваше милосердие?

—Ты должен встретиться с леди Фионой, но лишь после того, как твердо убедишься, что порочащие ее слухи не имеют под собой ни малейших оснований. Обещаешь мне это?

Гилфорд с поклоном отвечал, что обещает, но Беверидж настоял на том, чтобы он поклялся быть осторожным.

—Клянусь Пресвятой Девой. — Капитан осенил себя овальным знамением, поклонился и выбежал из кабинета, непочтительно хлопнув дверью.

Разгневанный вид капитана так удивил Фарнама, что сразу после его ухода он слегка приоткрыл дверь и заглянул в образовавшуюся щель. Архиепископ стоял к нему спиной, обратившись лицом к гобеленам с изображениями Пречистой Маргариты, и молился вслух. «О, Дева, спаси и сохрани Гилберта, — услышал Фарнам, — Он ни в чем не виноват...»

Секретарь осторожно закрыл дверь. Меньше всего ему хотелось, чтобы хозяин заметил свидетеля его слабости.

* * *

Клетка на колесах и скачущий рядом с нею экзекутор на белом жеребце почти не вызывали любопытства у работавших по обеим сторонам Кириафской дороги крестьян. На границе с Империей гирудов такая картина считалась самым обычным делом. Однако те из них, кто смотрел в сторону всадника, мчавшегося в клубах пыли, поднимаемых каретой Бевериджа, успевали также заметить и бежавшего рядом с ним крупного тандерхаунда...

Андрей был доволен тем, что ими почти никто не интересовался. Популярность беглецам была ни к чему. Мимо проносились торчавшие среди полей домики мелких арендаторов и огороженные низенькими каменными заборчиками поля ячменя и зеленые луга, на которых паслись коровы и овцы. По мере удаления от столицы Уайтроуза пейзаж начал меняться в худшую сторону. Все чаще встречались заросшиебурьяном поля, все беднее становились жилища. Несколько раз на глаза попадались руины церквей и заброшенные ветряные мельницы, их решетчатые крылья служили пристанищем для окрестных ворон. Местные жители, завидев на дороге карету Бевериджа, спешили скрыться за оградой или в доме. Близость Империи гирудов оборачивалась видами полного запустения. Унылый пейзаж посеял в душе Брюсова неясную тревогу.

Он то и дело оглядывался, ожидая погони, и удивлялся, что Беверидж так мешкает. Впрочем, радоваться было нечему. Как только они пересекут границу Империи, Стальные сутаны не смогут их достать. Зато для гирудов беглецы станут легкой добычей. Чем они будут защищаться? Две алебарды, посох и один меч. Не так уж и много даже для схватки с обыкновенными людьми. Правда, есть еще шрам на руке. Брюсов поднес ладонь к глазам. Сомнений больше не оставалось. Опаленная кожа не просто зарубцевалась, шрам на самом деле изображал ящерицу. Дальше — больше. Проступали мелкие детали, которых раньше не было. Уже можно было различить узенькую мордочку, изогнутый хвост и трехпалые лапки.

Саламандра, как его и заверял Тритемий... И тут у Андрея перед глазами пронеслась яркая, как вспышка молнии, картинка. Он уже видел такую ящерицу! И не где-нибудь, а в виде медной статуэтки на рабочем столе отца!

Андрей перевел взгляд на свою правую руку. Теперь этот таинственный знак появился у него на ладони! Значит, он сам попал сюда не случайно? Уайтроуз и его мир каким-то образом связаны? Брюсов улыбнулся своим мыслям. Остается только научитьсяпользоваться этим знаком. Там, где не поможет верный меч, выручит саламандра, таинственным образом связанная с Брюсовым-старшим.

—Эндрю! — крикнул с высоких козел Ригглер. — Лошадям нужен отдых...

Брюсов приподнялся в стременах и огляделся: через сотню ярдов дорога спускалась в поросшую невысоким кустарником низину. Слева виднелась темная гладь широкой реки. Справа тянулся густой лес, над ним господствовал зеленый холм с серым замком на вершине. Андрей махнул рукой правившему повозкой монаху. Тот натянул вожжи, заставив лошадей остановиться, затем спрыгнул на землю. Гиннес остался на козлах, глядя, как Баффи вертится у ног спешившегося всадника.