— Финита ля комедия, — сказал Липатов и привычным жестом сдернул автомат с плеча. — Беги скорее на позицию, студент. Мне тут по-быстрому одно дело осталось сделать, и я тоже к вам…

— Стой, майор, — резко выкрикнула пленница. Еще до перевода, по одним интонациям речи, было понятно, что она находится в крайней степени волнения, совсем как человек. — Наша общая смерть ничего не даст ни вашему, ни нашему роду. И, как это ни странно звучит, вам знакома честь, которую творец этого мира дал лишь Высоким. Вы ставите ее выше жизни, что, как известно, могут делать только Высокие… Это странно, этого не может быть, но я вижу это… То, что я хочу сказать, может погубить весь род Иллор, если другие рода Альвалы не признают это решение достойным. Это может погубить и, скорее всего, погубит меня, если другие Высокие правящей семьи Иллор сочтут мой поступок недостойным. Я рискую больше, чем смертью, я рискую честью, если я не права, меня низложат из Высоких, что стократ хуже любой смерти. Но здесь и сейчас, на этой планете, мое слово никто не сможет оспорить. Я предлагаю ему, — инопланетянка показала на Илью, — идти со мной как гостю, как равному переговорщику. Я остановлю атаку. Ваш боец пойдет со мной с любым оружием и снаряжением, какое вы ему дадите, и я клянусь честью, что его никто не тронет. Потом он вернется к вам. Как я понимаю, старшие вашего рода сейчас на орбите. Я буду вести переговоры с вашими старшими рода через него и клянусь, что он будет в безопасности и неприкосновенности и вернется обратно целым и невредимым вне зависимости от результата переговоров. Я понимаю твои сомнения. Но какие могут быть переговоры, когда я в плену, кто будет всерьез слушать мои слова, кто поверит моему свидетельству? Никто. Сейчас, в плену, я властна только над своей личной охраной из дружины рода, не более. Другие Высокие без моего вольного свидетельства, никогда не признают, что у вас есть честь, и никогда не станут говорить с твоим родом. Без меня вас ждет впереди лишь война до последнего солдата. Рискни. Рискни своей честью, как я рискнула своей. Или убей меня сейчас, потому что дружинники уже близко и скоро с вами все будет кончено.

— Какие гарантии, что ты не лжешь? — спросил Липатов, держа пленницу под прицелом.

— Гарантии? Ты требуешь у Высокой гарантий, кроме ее слова? Ладно, я прощу тебе это только потому, что ты раньше никогда не видел нас… Слушай меня. Ты хороший командир. Ты наверняка записал наш разговор и успеешь передать его своим правящим перед смертью. Если я солгу тебе сейчас, то кто и когда из вашего рода поверит какому-либо из правящих Альвалой родов потом? Ты думаешь, я буду рисковать этим? Решайся.

Липатов стоял неподвижно, напряженно сжав в руках автомат. Палец застыл на спусковом крючке. Под маской САДКа не было видно его лица, но Илья чувствовал, как напряженно он думает.

— Я могу отдать приказ пойти на верную смерть, если так будет нужно, — раздался вдруг голос майора в наушниках шлема Ильи на отдельной волне. — И ты, как и любой другой боец, его выполнишь… Но идти к чужим в лапы? Я не могу отдать такой приказ, не спросив тебя… Илья, ты пойдешь к ним парламентером? Если нет, беги скорей к позиции, время почти вышло. Если да, попробуем сыграть в эти игры и переиграть их.

Илья огляделся. Голова соображала мучительно медленно, было не на шутку страшно. Может, ну его, отобьемся еще? Парень посмотрел на позиции взвода, которые тесным кольцом окружили вход в купол. Фига, не отбиться, этот бой — последний. И все же есть вещи похуже смерти. Например, идти в лапы к чужим. В голове всплыли кадры какого-то старого-старого еще советского фильма с лейтенантом красной армии, отправленным в бункер Гитлера налаживать связь накануне капитуляции Германии. Тогда это смотрелось как-то комично, актеры, играющие и связиста, и Гитлера были какими-то несерьезными, что ли… Получить подобную ситуацию вживую, с собой в главной роли, оказалось нисколько не смешно. Словам синекожей инопланетянки Илья не доверял совершенно. Но тут, словно сами собой, всплыли мысли о раненых, о Борисе, что лежал в палатке, мучаясь от боли, о Киме, который перед последним боем нашел в себе силы ободряюще помахать Илье рукой, о всех оставшихся в живых ребятах. Когда нам будет конец, то и раненым тоже, — подумал Илья. — Наверное, гранатами подорвутся, вместе с палаткой, для верности… У меня есть шанс оставить их в живых. Или уже нет?

— Я пойду на переговоры, товарищ майор, — сказал он Липатову на той же волне. Голос Ильи дрожал, но, несмотря на это, звучал уверенно.

— Я согласен, — сказал майор инопланетянке через внешний динамик шлема. — Отзывай своих шавок.

Оснащали Илью долго и основательно, придирчиво выбирая оружие и снаряжение из того, что осталось в распоряжении взвода. Сначала соорудили «пояс шахида». В жизни Илья не думал, что ему придется надевать подобное устройство. Впрочем, в последнее время с ним случилось многое из того, чего он раньше и представить не мог. Две компактные контактные мины из арсенала взвода были крепко-накрепко закреплены у него на животе и на спине. Взрыв должен был произойти при двукратном нажатии гибкой контактной пластины, закрепленной на внешней стороне кисти правой руки под САДКом. Чтобы привести устройство в действие, достаточно было дважды с некоторым усилием нажать левой рукой на правую или ударить два раза подряд внешней стороной ладони о любой твердый предмет. Так же устройство бы сработало с задержкой в двадцать секунд при попытке снять с Ильи спецкостюм, за исключением шлема (двадцать секунд давалось Илье для набора простенького кода из двух букв и трех цифр, отключающего взрыватель, в случае если бы костюм снимал он сам). Взрыв был неминуем и в случае падения температуры тела до тридцати одного градуса. Липатов полагал, что эти меры делают захват парня в плен живым малореальными. Кроме того, это был максимум из того, что смог смастерить майор, поколдовав с взрывателем и минами в полевых условиях.

Также Илья взял с собой лазерную винтовку с достаточным боекомплектом, несколько пайков, флягу с энергетическим напитком, стимуляторы, позволяющие оставаться в форме в течение нескольких суток. Липатов сказал, что как это ни абсурдно звучит, но ни автомат, ни гранаты он Илье не даст, потому что пока не видел в бою у противника ничего похожего на огнестрельное оружие. А значит, существует отличный от нуля шанс, что подобное окажется для врага некой новой технологией. Мол, как ни круты были ацтеки, а колеса они не изобрели. Вдруг и синекожие каким-то хитрым зигзагом прошли в космическую эру мимо эпохи огнестрельного оружия.

Покопавшись в снаряжении, майор выдал Илье мощную рацию для связи с лагерем и велел выходить на связь каждые полчаса. Запасной комплект для связи с орбитой у майора был, и весил он не так уж много, но во избежание «утечки технологий» Липатов его Илье не дал. Переговоры с командованием экспедиции было решено вести через майора как посредника.

— Ты, главное, время тяни, — инструктировал Илью майор. — Нам шесть дней осталось продержаться, максимум — семь. На все вопросы отвечай уклончиво, дескать, я ничего не знаю, простой солдат, ничего говорить и решать от себя не имею права. И чуть что — требуй связи со мной. Пока я свяжусь с орбитой, пока там что решат — время и уйдет. Но и марку держи, с этими синерожими красотками, похоже, расслабляться нельзя — съедят. Форсу, куража побольше. Держись, студент. Спи в САДКе, только на снегу вне куполов и только в самом крайнем случае. Так им сложнее будет тебя газом каким-нибудь усыпить. Не думаю, что они на это пойдут, им все-таки наш организм малознаком. Но кто его знает, какую химию они на этом янки сумели отработать. А лучше вообще не спи. Сворачивай переговоры через пару-тройку суток, соври что-нибудь про неисправное оборудование или что другое, по обстановке, и требуй, чтобы тебя отвезли в лагерь. Отоспишься, разберемся, что да как, а дальше видно будет…