окна просачивалась тонкая яркая полоска света. На часах, висевших на одной из изогнутых ветвей светильника над ним, стрелки замерли всего лишь на семи. Можно еще немного понежиться, не тревожась о будущем. В этом неприхотливая радость успокоения.

Однако он поднялся, натянул футболку, спортивный костюм, взял с собой ведро и прямиком через гряду направился к озеру, с утра вялому, почти безжизненному.

Камни были холодными, вода обжигающей. Тем не менее, он зачерпнул её ведром и облил себя с головы до ног один раз, потом другой. Тысячи мелких иголок одновременно вонзились в еще дремлющее тело и вмиг раскалили его. Сразу стало жарко и где-то в груди легко. Даже утренние крики чаек показались игривыми и ненавязчивыми.

Скользящим движением ладони стряхнув с себя остатки капель, Виктор оделся и пошел назад виляющей выкрутасами между долговязыми соснами тропкой. К даче армянина он подошел с полным ведром грибов — темно-коричневые подосиновики, опята, лисички. Сразу же помыл их, порезал и поставил на газ. Обед обещал быть отменным. А к приезду Степана сварганил завтрак из макарон с тушенкой — по-флотски, — чем обрадовал старшого, бывшего матроса Северного флота. Улыбка осветила его темные бездонные глаза, скользнула по щекам, по пышным усам, широко растянула тонкие багровые губы, выпятила грудь.

— Вижу, освоился, — похвалил он, скидывая с плеча на стул рюкзак и оглядывая кухню. — Я тут кой-чего еще прикупил, с голодухи не помрем.

Стал выуживать из рюкзака крупы, тушенку, хлеб…

— За деньги не волнуйся, армянин каждую неделю дает мне на провизию. Твое дело — работай да получай зарплату.

Виктор только головой покрутил. Не верилось в удачу. Давно и прочно не верилось.

После завтрака ямы под фундаменты копал один Виктор, а Степан на каждую яму мастерил из досок опалубку и попутно рассказывал о соседях.

— Здесь вся элита нашего города. Справа — через забор — дача самого Председателя республики Семена Катарантова. Дача, естественно, записана на его тещу, но бывает он тут частенько, почти всегда на выходные. Жена у него знаешь какая — хоть сейчас на обложку! Давно его знаю, — озорно поглядывая на Резника, кряхтел Степан, — работал с ним когда-то. Он ведь у нас начинал после института, в мастерах ходил. Теперь — вишь, как взлетел — Председатель республики!..

Степан отобрал подходящие для опалубки доски, стал распиливать их по размерам.

— Чуть дальше, там, где горланят петухи и день и ночь блеют овцы, дача владельца сети наших Домов быта. Если у Катарантова, как видишь, зеленый газон, тепличка и цветник, у этого целая ферма…

Даже отсюда было хорошо видно двухэтажный сеновал с голубятней, а чуть левее — у опушки леса — загон для скота: бычки, коровы, свиньи.

— Этого добра у него не меряно. Раз в неделю он им корм на «ЗИЛе» завозит: пшеничку, жмых, отруби.

Степан оторвался от пилы.

— Они тут все скучились. Поближе друг к дружке, по-соседски дела свои барские утрясают. Думаешь, армянин наш просто так подряды получает? Выпьет с Катарантовым без посторонних глаз, глядишь, завтра в городе его фирма уже что-то строит или переделывает. Хваткий мужик, — ухмыльнулся Степан в усы, — и практичный. Вот хотя бы Казаряновский домишко, я как увидел его впервые, ахнул: фундамента как такового нет, вся конструкция на нескольких шлакоблоках лежит, балки внутри и на чердаке даже скобами не скреплены, вогнали горе-строители наискось гвоздь двухсотку и справились (хозяин-то прежний, видать, совсем профан по строительной части был). Но все равно Казарян купил его, причем за бешеные деньги. Спрашивается: для чего? Дешевле было где-нибудь большой участок взять и приличный особняк отгрохать. Но тут уже, понимаешь, подспудная политика: мало ему, значит, бывшего знакомства с Катарантовым, он решил еще и соседствовать с ним. У нас же, русских, по-прежнему не деньги решают всё, а связи, знакомства, кумовство.

Тут как раз проплыл мимо добротный черный лимузин.

— О-о, а вот и сам Семен Иванович пожаловали. Видно, наставленьице дать на выходные. У него тут и сторожат, и управляют местные — мать и сын.

Степан отложил в сторону молоток, спустился с крыльца, где сколачивал безднищевые короба опалубки, и пошел к соседскому забору. Только из лимузина выбрался Председатель, Степан тут же вскинул руку и крикнул:

— Семен, привет, как дела?

Катарантов покосился на него из-под бровей и как бы ничего не услышал, направился к своему огромному двухэтажному особняку, обитому снаружи, как принято в этих северных краях, деревянной вагонкой.

Степан недоуменно проводил его долгим взглядом и вернулся к Резнику.

— Не услышал, что ли? А может, не признал. Это ж сколько лет не виделись с ним… — Степан не в шутку расстроился, но вскоре поостыл. — Вот времечко было: раствора нет — в картишки. Семен мне еще, помнится, трешку задолжал с последней игры. Потом его с мастеров сразу в горком комсомола забрали, приглянулся чем-то, а может, связи. Так и пошел… Теперь вот и не здоровается, а появился-то у нас совсем зеленым, годков двадцать пять, поди, было. Считай, я его всей практике обучил. Не знаю только, пригодилась ли ему строительная выучка. Там, наверху ведь, наверное, совсем другая наука требуется…

В обед они наслаждались жареными грибами. А в послеобеденный перекур Степан неожиданно предложил Виктору:

— А чего бы тебе не остаться здесь? Мне как раз такой работящий напарник нужен. Одному не всегда с руки. Те же промеры сделать и прочее. Я поговорю с Казаряном, думаю, он возражать не будет. Работы до самой зимы хватит, а там еще кое-где подшабашим. Соглашайся!

Резник даже не раздумывал. Какой интерес перебиваться в Лехнаволоке за копейки случайными заработками! А здесь и вправду объем — наружные работы, внутренние…

— Согласен, — сдерживая волнение, кивнул он. — Поговори… если не трудно.

— А чего трудного? — усмехнулся Степан. — Завтра и поговорим.

— Почему завтра?

— Потому что я сказал армянину, что сегодня мы не управимся. Завтра, значит, срок. На послезавтра бетон.

— Так тут работы осталось часа на два, — Виктор удивленно вскинул на Степана брови.

— Верно. Но ты не забудь, как он нам платит — по дню. Выходит, и работать мы должны по дням.

Степан посмотрел на