В компании страдать легче и кажется, что время течет быстрее. Мне по-прежнему оставалось бежать еще очень далеко, но сейчас в отличие от того, что было час назад, появлялись какие-то перспективы. Мы начали подниматься в гору, и это был самый высокий подъем на маршруте. Я снова был в игре.

Горы Санта-Крус

Утро 1 октября 2000 года

Горизонт на востоке вспыхнул рассветными лучами солнца – наступило воскресенье, второе утро пробега. Солнце показалось вдали из-за верхушек гор, и перистые облака стали огненно-красными. Мы были на полпути к вершине гор Санта-Крус – очень удачно выбранное место: все красоты лежали перед нами как на ладони. Кремниевая долина раскинулась далеко внизу, скрытая пеленой тумана. Если вы не знаете этот район, вы никогда в жизни не догадаетесь, что этот центр технологий вообще существует: под нами было несколько километров облаков.

Подъем на вершину горной цепи Санта-Крус идет вертикально вверх на восемьсот десять метров, и склон настолько крутой, что даже удивительно, как в некоторых местах на нем вообще держится асфальт. Шаркая одеревеневшими ногами, я вяло поднимался по этому жестокому склону, едва продвигаясь вперед крошечными шагами. Был давно забыт тот всплеск сил, что я испытал, когда ко мне присоединился Кристофер, и теперь мы лишь изредка перебрасывались парой фраз.

Александрия и Николас с дедушкой в плавбазе

Сзади послышались шаги – это был первый из командных участников. Он перемещался ненамного быстрее нас, учитывая уклон. Здесь, независимо от того, насколько ты бодр, почти невозможно бежать ощутимо быстрее. Догнав нас, он бесцеремонно пробурчал:

– Так держать!

– Ага, ты тоже держись, – ответил Гайлорд.

Я просто кивнул, потому что у меня не было сил что-либо сказать. Когда он обогнал нас, мне стало понятно, почему его шаги так хорошо были слышны: своим телосложением он напоминал шкаф.

Еще через несколько минут этой каторги Гайлорд сказал:

– Слушай, Карно, я поеду наверх и сделаю там привал – я засыпаю, мне нужно немного вздремнуть и подзарядить батарейки.

– Давай, – ответил я, – увидимся наверху.

Уже довольно давно меня стали обгонять другие участники пробега, это был их третий и последний этап, после которого они были свободны. Команды назывались «Грязная дюжина», «Бывалые парни» и «Мам, я просто полил цветы». Видя, как я плетусь, они говорили мне что-нибудь ободряющее.

– Давай, уже почти, – сказал один парень.

– Держись, это твой последний этап, – весело крикнула мне длинноногая участница, пробегая мимо, – какие-то полтора километра, и ты свободен.

Конечно, для меня это был не последний этап, у меня оставались еще шесть. Мне предстоял еще длинный – около пятидесяти шести километров – путь перед тем, как я освобожусь. Но откуда все эти участники могли об этом знать? Для них я был всего лишь выбившийся из сил новичок, изо всех сил старающийся пробежать свой заключительный этап эстафеты. Что было не так уж далеко от правды, потому что именно так я себя и чувствовал сейчас.

Когда Гайлорд проезжал мимо крупного парня на пути к вершине, тот спросил его:

– Твоему приятелю тяжко, да?

– Да, ему нелегко, это правда, – ответил Кристофер.

– Из какой он команды? Мы не знали даже, что перед нами кто-то есть.

– На самом деле он не из команды. Он бежит в одиночку.

– Ты издеваешься. Он что, псих? Кто он такой?

– Его зовут Дин.

Когда Гайлорд поднялся наверх, экипажи поддержки подъезжали к пункту передачи эстафеты. Машины были ярко раскрашены, на некоторых красовались символы команд, а на крышах выставлены игрушки. Тот крупный парень был из команды «Ветераны клуба регби» из Беркли. Они разъезжали на большом школьном автобусе, у которого внутри было спрятано уж точно не меньше двух бочонков пива. На бампере красовалась наклейка: «Сдай кровь и играй в регби».

Добравшись до вершины, где трасса уходила за поворот, я увидел одиннадцать громил, самых жутких из всех, которых я встречал в жизни. Тот крупный парень, человек-шкаф, который обогнал меня на подъеме, был их предводителем. На нем был шлем, как у викингов, длинное, в пол, меховое пальто, а под ним только спортивные шорты. В руке он держал кувшин с элем, а времени было – семь утра.

Пока я проходил мимо, с трудом переставляя ноги, эти регбисты скандировали:

– Тим-Дин! Тим-Дин![66]

Момент был очень неловкий, но меня это вдохновило. Вот так моя команда и заслужила свое название. Я говорю «заслужила», потому что орава шкафообразных регбистов не будет просто так выстраиваться вдоль дороги, выкрикивая что-то хоть немного вдохновляющее. Это прозвище Тим-Дин – «команда Дина» – с их стороны было знаком уважения к моей мужской крутости.

От прилива тестостерона спуск с вершины по противоположному склону прошел с молниеносной скоростью. Здесь трясло не так сильно и напрягаться приходилось гораздо меньше, чем на подъеме. Наверное, мое состояние лишь с натяжкой можно назвать эйфорией бегуна, но, поскольку пульсирующая боль временно отступила, на лучшее я сейчас не мог и надеяться.

Я ломился вниз в компании Гайлорда, и темп у меня был даже выше, чем миля за семь минут (километр за четыре минуты), что было абсурдно после двухсот семидесяти трех километров за плечами. Но я чувствовал себя прекрасно, поэтому просто бежал и не задавался вопросами.

Если считать в относительных величинах, то я пробежал пять шестых дистанции, и теперь до Санта-Крус оставалось около сорока девяти километров. Но в абсолютных цифрах город точно так же мог находиться на другой стороне Вселенной, и мой успех отнюдь не был гарантирован. Даже в более «живом» состоянии это немаленькое расстояние, а сейчас…

Мимо меня пронеслась наша плавбаза, оттуда слышалась самая лучшая музыка для моих ушей – дикие крики и возгласы восторга. Я, улыбаясь, помахал и поднял вверх руки с выставленными большими пальцами, после чего авто ускорилось и покатило к следующему перевалочному пункту эстафеты.

Гайлорд тоже поднажал.

– Подготовить что-нибудь к твоему приходу? – спросил он.

– Было бы здорово выпить немного Pedialyte.

– Может, и детского питания?

– И грудного молока, – ответил я. – Оно творит чудеса.