– Да вашу ж мать… Ули! Какого хотта вы натворили?!

Стоящий рядом зверь выглядел жутко. С виду вроде бы нурр… по крайней мере, чешуя, лапы с когтями и характерная змеиная морда присутствовали… ростом почти с меня, когда я бывал в звериной личине, однако его форма все еще оставалась неустойчивой. Кожа на туловище ходила волнами, порой образуя настоящие пузыри. А внутри них, под истончившейся, опасно натянувшейся чешуей, проглядывали то лишние головы, то скрюченные лапы, а то свернутые в кольцо хвосты, которым тут было совсем не место.

С мордой тоже творилось что-то непонятое. На ней то и дело образовывались и снова бесследно исчезали глаза и уши. Пасть то двоилась, а то даже троилась, словно никак не могла определиться с числом зубов. Даже голова постоянно норовила разделиться надвое, как если бы процесс трансформации еще не завершился. А когда я опустился перед улишшем на корточки и с беспокойством попытался заглянуть ему в глаза, эти самые глаза попросту разъехались в разные стороны, как яичные желтки, упавшие на слишком круто взбитое тесто.

– Малышня… что же вы с собой сделали? – пробормотал я, не зная, как подступиться к странному зверю. – Ули, ты можешь им чем-нибудь помочь? Что с ними не так? Почему они не могут остановиться?

Ули передал мне целую мешанину чужих ощущений, среди которых преобладала боль, вина и снова боль, что терзала моих неосторожных нуррят, не переставая.

А потом я увидел, как прямо на спине нурра вырос некрасивый горб, под которым проступили очертания сразу двух морд и одной задней лапы, и понял: мои звери оказались слишком самостоятельны, чтобы спокойно уместиться в одном теле. Они давно прошли тот этап, на котором не имели конкретной формы. Когда они были «бурунчиками», это еще могло прокатить. Но сейчас, неосторожно объединившись в почти взрослом состоянии, мои зверята никак не могли найти себе место. То один, то другой, неосознанно стремились выделиться и проявить себя. И это причиняло им боль. Заставляло буквально разрывать их общую форму надвое.

Это их убивало.

– Нет, подожди, – хрипло выдохнул я, ухватив двоящуюся голову нурра обеими руками. – Первый… Первый, отзовись! Ты среди них самый сильный. Возьми управление на себя! Слышишь! Ты – лидер! Пусть остальные подчинятся!

От Ули пришла целая волна панических мыслей, среди которых я даже не смог с ходу разобраться, какие кому принадлежат. А зверь пошатнулся на широко расставленных лапах и устало помотал головой.

– Отзови их! Пусть уйдут в тень… или нет! Не надо! Так ты можешь их поглотить! Вы ведь живые, и у каждого из вас есть душа… дай им возможность занять какую-то часть тела! Как делают все шайены! Ведь вы сейчас – просто один большой шайен, только с восемью сознаниями вместо двух! Дай им свободу! Нет, не надо голов! – охнул я, когда вместо одной морды на спине нурра выросло еще шесть. – И лап не надо! Вы так не справитесь! Дай им… ну… вот хотя бы…

Мой взгляд сам собой упал на заинтересованно выглянувшего из-за плеча Изю, и тут меня наконец осенило.

– Точно! Первый, сделай-ка для каждого из них хвост! Пусть их сознания разделятся!

Нурр хрипло зарычал, но лечь на пол я ему не позволил. Напротив. Притянув беспрестанно меняющуюся морду поближе, я говорил и говорил, что нужно сделать. Заставлял меня слушать. Вынуждал смотреть в глаза. И Первый все-таки справился – избавившись от ненужных наростов, он нашел способ воплотить мою идею в жизнь. Так что ун через десять все лишнее с его туловища исчезло, голова перестала двоиться, вместо множество глядящих в разные стороны глаз на морде осталось всего два. Зато с тыла чешуя вытянулась, сползла вниз семью гибкими полосами, после чего каждая из них обзавелась на конце зубастым, как у меня, утолщением. И только после этого зверь с облегчением выпрямился.

Клац!

Клац! Клац!

Я только хмыкнул, когда Изя с любопытством потянулся к неожиданно обретенным собратьям и тут же отдернулся, едва не став жертвой одного из них. Хвост, правда, быстро опомнился, сообразив, на кого зубы оскалил, и виновато уполз под брюхо хозяину. Но реакция все равно была впечатляющей. Изя даже за меня спрятался, чтобы его случайно не покусали. Остальные хвосты пока осваивались, задумчиво крутили «головами» и пробовали на прочность остроту зубов. Двое зачем-то взметнулись вверх и вытянулись трубой, настороженно крутясь в разные стороны. Один выглядел сонным. Это, наверное, Третий: из всех моих зверей он больше всех любил поспать. А один казался заметно короче остальных, благодаря чему я безошибочно признал в нем Седьмого. Восьмой, как и раньше, был самым здоровым. Кусался, как всегда, вечно голодный Второй. Пятый и Шестой по привычке переплелись друг с другом. Но в целом, как мне показалось, проблема решилась. Новоявленный шайен у нас получился страшненький, хотя и довольно здоровый.

– Ну? Как ощущения? – осторожно поинтересовался я у Первого.

Нурр покрутил головой и, оглядев обновленного себя со всех сторон, благодарно лизнул меня в щеку.

– Ур-р!

– Вот и отлично. Ули? Как там остальные? Справляются?

В ответ меня накрыла волна радости, облегчения и покоя.

– Фух, – выдохнул я. – Главное, чтобы вы потом смогли разделиться без нехороших последствий.

«Смогут, – пришло от Ули уверенное. – Сначала защита. Форма – потом».

Вот и ладненько.

Освоившийся нурр тем временем попробовал пройтись по комнате, еще не слишком ловко управляясь со своим новым телом. Пару раз его при этом заносило. Один раз он споткнулся и от неожиданности плюхнулся на зад, словно неуклюжий, только-только вставший на лапы котенок. Хвосты при этом так и норовили за что-то уцепиться или вонзить зубы в разбросанные по полу вещи. Порой они путались, однажды Второй и Третий даже вцепились друг в друга, будто не могли поделить территорию. Конфликт мы, конечно, совместными усилиями погасили, хвосты расцепили, по маковкам всем надавали, чтобы мелкие не ссорились. Но все равно, на привыкание понадобилось время, по истечении которого Ули с радостью доложил, что теперь его братья готовы к бою.

Торопливо доедающая содержимое одного из коробов Пакость при виде нового члена нашей команды одобрительно замычала, продолжая пихать в себя все, до чего могла дотянуться. Противоядие она производить давно перестала и какое-то время назад перешла на слезы Аимы. А к тому моменту, как мы закончили с Первым, перед коробом лежала аккуратная горка фэйталовых «жемчужин».

Изя, улучив момент, жадно хватанул их пастью и тут же заглотил, пока я ловил мух и следил за улишшем. А когда я мысленно щелкнул его по носу, хвостяра в качестве извинений отобрал у возмущенно раскричавшейся нурры остатки золотого кубка и со смущенным видом вручил мне.

Мол, извини. Тут еще немного осталось.

Кубок я, разумеется, съел – чего добру пропадать, раз мы все равно уходим? А потом повернулся к магической «решетке», от которой меня отвлекли своевольные нуррята. Перешел на изнанку, не забыв при этом сказать Изе, чтобы прихватил Пакость. Нагнулся подобрать валяющийся на земле «хвостик» фиксирующего заклинания. Прищурился при виде засуетившихся некко, которых, кажется, стало еще больше. Одобрительно кивнул, когда Первый громогласным рыком подтвердил свои намерения схватиться со всей этой многочисленной стаей. И…