– Может… Ты сейчас за начальника? Вот и поручи Дорожкину разобраться.

* * *

«Здравствуй, Максим».

Написав, Женька задумчиво посмотрела в окно. Потом подумала и включила настольную лампу, все же темновато. Посидела, посмотрела в окно на освещенную желтыми фонарями улицу, пригладила волосы… Голову, что ли, помыть? Нет, уж лучше завтра.

Как-то не складывалось письмо, не писалось. Об убийстве не хотелось писать, да и нельзя было. Женя все же не первоклассница, понимала – человек за границей служит. Тогда вот о походе…

«А недавно мы ходили в поход. С Анатолием Ивановичем и эстонцами…»

Подумав, Женька словно «эстонцы» зачеркнула. Потом вырвала из тетрадки чистый листок и переписала письмо набело. Снова задумалась и продолжила:

«Анатолий Иванович на Катю внимания не обращает. И в походе не обращал. На Светку Кротову – тоже. Хоть она и злится. Он вообще хороший. Всех своим «здрасте-пожалста» подкалывал. Усадьба очень красивая, хоть и заброшенная. Да, ехали мы на тракторе. На «пене» – хорошо, весело! Один из наших пионеров фотоаппарат потерял. Посылаю тебе фотки из похода и еще одну, где мы с Катей у старой школы. Там, кстати, в окне виден Анатолий Иванович, вообще задний фон слишком уж резко получился – диафрагму закрыли на шестнадцать, ну и выдержка двести пятьдесят, потому как солнце».

Глава 8

Озерск и окрестности. Июль 1965 г.

Начальник отделения вернулся из Ленинграда к обеду. И все переиграл. Искать сотрудниц музея он отправил Ревякина, участковому же показал кулак и усадил переписывать квартальный отчет по профилактике нарушений социалистической законности.

– В Главке сказали – срочно! – Положив фуражку на стол, Иван Дормидонтович вытер со лба пот и принялся жадно пить прямо из графина. – Ну и жара-а… Игорь, ты там на профилактику больше налегай и на охрану общественного порядка. Всякие там рейды, туда-сюда, тыры-пыры… Бригадмильцев отметь… ну, этих – дружинников. Сроку тебе – до обеда.

– До обеда?! – нервно взвился Дорожкин. – Так, товарищ майор, полдень уже!

– Полдень? – Начальник удивленно посмотрел на часы – трофейные, швейцарские, они еще ни разу не ломались, а ведь с момента окончания войны прошло уже двадцать лет! – Ах да… Вот ведь время летит! Ладно – до вечера! Потом – в распоряжение следователя. Все ясно? Иди…

После ухода участкового Иван Дормидонтович посмотрел на инспектора:

– С бабами этими поскорее разберись. Ребят тебе дам – двух сержантов. Организуй поиски и сам быстро сюда. Бери в дежурке машину. До Валуи за полчаса доберетесь.

– До Валуи-то – за полчаса, – хмыкнул Ревякин. – А в Возгрино? На усадьбу? Музейщицы-то туда приехали, значит, оттуда и плясать! А там пешком только – болотина… Или…

Инспектор вдруг задумался и улыбнулся.

– Ты, Игнат, чего веселишься-то? – недоверчиво поинтересовался начальник.

– Да так… есть одна мыслишка…

* * *

Пообедав в рабочей столовой, Алтуфьев выпил компот и, громко поблагодарив персонал, вышел на улицу. Отделение милиции располагалось совсем рядом, через дорогу, однако следователь не торопился, наслаждаясь погожим летним деньком. Посмотрел на сахарно-белые облака, лениво плывущие в высоком ультрамариновом небе, на растущие вдоль тротуара березки, на куст рябины у дома напротив.

Полюбовался проходившими мимо девчонками в коротких крепдешиновых платьях, усмехнулся и лениво вытащил портсигар… Задумался – закурить прямо сейчас или все же дойти до лавочки у отделения? Все ж верно, лучше на лавочке, не торопясь…

На лавочке, кстати, уже сидел какой-то молодой парень – блондин в серой рабочей робе, с приставшими кое-где опилками и стружкой. Рядом стоял тяжелый мотоцикл с коляской – трофейный немецкий «БМВ». Еще ездили, еще трудились, работали…

– …Ждете кого? – Алтуфьев присел рядом.

Парень вздрогнул:

– Мне бы это… вот… – Дрожащими руками он вытащил из кармана спецовки повестку. – Следователь Алтульев А. В.

– Алтуфьев, – поправил Владимир Андреевич. – Это я и есть. А вы, значит, Потапов Юрий Ефимович?

Парень молча кивнул.

– Ну, заходите… Или сначала покурим?

– Мне бы это… скорее… – выдавил из себя Потапов.

– Ну, как хотите. – Пожав плечами, следователь бросил недокуренную сигарету в урну и поднялся на ноги. – Идем…

Парень резко вскочил, едва не потеряв равновесие.

«Пьяный, что ли? Или с похмелья? Так ведь не пахнет. Эх, Юра, Юра, что же ты так нервничаешь-то?»

– Вот сюда проходите… присаживайтесь.

– Я это… попить можно?

– Да пожалуйста! – Алтуфьев кивнул на стоявший на подоконнике графин. – Наливайте.

Стакан звенел – руки у Потапова дрожали!

– Напились?

– Д-да… Я это, признаться хочу…

– Признаться? В чем?

– Насчет Тамары Марусевич… Это я виноват… Я!

* * *

В Валую отправились кавалькадой: двое сержантов и шофер – на служебном тентовом газике, и инспектор уголовного розыска капитан милиции Ревякин – на старом «Ковровце». «Ковровец» Игнат попросил у Дорожкина – на время. Несмотря на десятилетний возраст, мотоцикл оказался резвым, так что Ревякин, шустро обогнав газик, наслаждался быстрой ездой и открыто посмеивался: ну, глотайте теперь пыль, ребята!

В Валуе, около автобусной остановки, милиционеров уже ждал тракторист – вихрастый молодой парень, непосредственный, так сказать, свидетель.

– Алексеев, Степан. – Тракторист поздоровался с инспектором за руку. – Я, это самое, им же наказал – меня дожидаться. Пришел по гати, а их нет! Это самое, походил вокруг, поискал, покричал даже…

– В болоте, может, утопли? – вслух предположил сержант.

Тракторист покачал головой:

– Сразу обе? Навряд ли. Скорее, это самое, заплутали.

– Охотник в деревне есть?

– Сейчас подойдет… Михеич. У него и собака…

– Это хорошо!

Потерев руки, Ревякин подозвал одного из сержантов:

– Иван! Дождетесь охотника – пойдете по гати. А я быстрее вас доберусь! Гляну, что там да как…

Поудобнее усевшись в седло, Игнат завел мотоцикл и, подняв тучи пыли, погнал на лесную дорогу.

– Не заблудитесь, товарищ капитан! – крикнул ему вслед сержант.

Как ни странно, Игнат окрик услышал. Услышал и усмехнулся: ну да, как же, заблудится он! Что он, тут на рыбалке, что ли, не был? На озере-то у Пильтена щук – море! А в ручье – форелька, налим, хариус…

Болота Ревякин вовсе не боялся. Что хорошо в легких мотоциклах – везде проедут, везде пройдут! Не мытьем, так катаньем – тихой сапой! И по лесной тропе (плохо только – ветки в глаза), и по болотной гати. Где на первой, а где пришлось и слезть, покатить, пойти рядом… И все равно быстро! Правы люди: лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Пропустив промчавшийся мимо «Ковровец», из лесной чащи вышли на заросший лютиками луг двое парней. Один – длинный, нескладный, с вытянутым лошадиным лицом и узкими злыми губами – Митька Евсюков, Дылда. Второй – в