20-го числа Байрон подписал бумаги, которые аннулировали контракт Клотона и вновь возвращали ему Ньюстед, и на следующий день отправился в свое родовое поместье с Августой и ее детьми. Там он вновь предался беззаботному существованию. Иногда он писал Аннабелле, советуя ей какие-нибудь книги по истории, в том числе скептического Гиббона. Но большую часть времени он проводил в родных лесах и у озер. Он ловил карпов и окуней, плавал, катался на лодке и стрелял из пистолета по бутылкам из-под содовой воды.

Мисс Милбэнк сообщила, что пыталась прочесть Гиббона, но выразила сожаление по поводу того, что Байрон отказался приехать погостить в Сихэм. «Если бы мы встретились, все мои сомнения могли бы рассеяться». Байрон ответил: «Вы вините себя в своих сомнениях. Я их не заметил; наоборот, для меня они показались самыми вашими устойчивыми взглядами».

Все это время милая Августа вела напряженную переписку с «газелью», полную недомолвок, намеков, одобрения и порицания, чего Байрон совсем не мог понять. Леди Шарлотта тоже не знала, чего от нее хотят, как и «Принцесса Параллелограмма», чьи углы могли быть острыми, но суждения всегда были прямыми. Когда раскрылись планы Августы, Шарлотта в страхе бежала. Она «была охвачена паникой из-за этих семейных интриг». Однако у семейных интриг было одно последствие: в том же году Шарлотта вышла замуж за молодого Говарда, графа Суррея, единственного сына герцога Норфолка.

Байрон рассказывал леди Мельбурн: «Я сказал X. (Августе. – Л.М.), сначала успокоив ее, что я попробую последовать примеру Шарлотты, поскольку с ней мне не улыбнулась удача». Письмо к Аннабелле было не очень уверенным предложением руки и сердца. «Несколько недель назад вы задали мне вопрос, на который я ответил. Теперь я хочу задать вам свой вопрос, на который вы можете не отвечать, если посчитаете его излишним, что уже само по себе станет для меня достаточным упреком. Действительно ли «препятствия», о которых вы говорили, непреодолимы? Или есть что-нибудь, способное удалить их?.. Я согласен почти на все, чтобы сохранить ваше доброе мнение обо мне. И все же не хочу, чтобы вы связывали себя обещаниями или обязательствами, просто подумайте о возможности, продиктованной вашей свободной волей… О других моих чувствах вы уже знаете. Если я не повторяюсь, то только для того, чтобы избежать или не увеличить вашего недовольства».

Байрон не задумывал это письмо как предложение, всего лишь хотел узнать, навсегда ли захлопнулась перед ним дверь, как следовало из двусмысленного послания Аннабеллы. Он оставлял ей свободу выбора и, чтобы не выставить себя в смешном свете, не тратил время на любовные излияния. Судьбоносное письмо было отправлено 9 сентября. В промежутке между 9-м и 18-м числом, когда пришел ответ, Байрон чувствовал себя неуютно и испытывал всевозрастающее нетерпение. К 13 сентября он был уже не уверен, хочет ли получить положительный ответ; в любом случае он был готов избежать позора, немедленно уехав, как и прежде, к Средиземному морю. У него была возможность присоединиться к леди Оксфорд, которая по-прежнему путешествовала по Европе. Байрон написал Хобхаусу: «…если обстоятельства, которые, впрочем, так же фантастичны, как то, что Джоанна Сауткот[18] может стать миссис Святая Троица, не остановят меня, я собираюсь прямиком направиться в Италию. Согласен ли ты поехать со мной?»

Несомненно, письмо Байрона вызвало волнение в Сихэме. Их прежняя переписка не давала Аннабелле повода для получения такого послания. Она была умной девушкой, но слишком неопытной, чтобы понять, что даже искушенная женщина едва ли смогла бы своими уловками разжечь интерес и любопытство Байрона лучше, чем она, держа его на расстоянии, чтобы было время убедиться в его истинных чувствах. Однако письмо Байрона уничтожило всю решимость Аннабеллы. Она не поверила, что это пробное предложение, и приняла его за настоящее. Ей легко удалось добиться согласия своих родителей, потому что они всегда шли на поводу ее желаний. Теперь Аннабелла не сомневалась, что хочет стать женой Байрона. В тот же день она написала: «Я уже давно поклялась себе сделать первейшей целью моей жизни ваше счастье… Я надеюсь найти в вас все, что мне так нужно, что я смогу любить».

Аннабелла отправила Байрону это письмо, предваренное письмом ее отца. Не зная, в Лондоне ли Байрон, она отправила другое послание в Ньюстед. Впоследствии Аннабелла вспоминала слова Августы: «Он получил письмо за обедом… Когда я протянула его Байрону, он так побледнел, что я подумала, что он упадет в обморок, а он заметил: «Пришла беда – отворяй ворота». Августа сказала, что письмо Аннабеллы было «самым лучшим и красивым из всех, что я читала».

Байрон начал писать ответ в более теплом стиле, чем сдержанное предложение, однако его письмо было еще далеко от страстных признаний пылкого любовника. «Ваше письмо дало мне новую жизнь. Оно пришло так нежданно… Я знаю, что вы в высшей степени достойная женщина, уважаю и люблю вас, и, если в моих силах дать вам любое доказательство моей любви и признательности, я предоставлю его. Я готов все сделать для вашего счастья – мое уже ждет меня. В ваших силах сделать меня счастливым, что вам уже удалось. Со дня нашего знакомства моя привязанность к вам усиливается, и вы все знаете про все недостатки – назовите их как хотите, – которыми я обладаю, и можете оценить поведение, которое я пытался забыть, но только сделал воспоминания ярче и горше, и страсти, которые могли бы погубить, но никогда не обманывали меня».

Впоследствии Аннабелла сказала об этом письме: «Я думала, что не высказала ему всех своих чувств… Я написала лишь то, что было у меня на сердце». Несомненно, Байрон был искренен, но он всегда бессознательно говорил своим собеседникам именно то, что они хотели услышать! Это письмо подкрепило бесплодную надежду Аннабеллы, что ей удастся изменить его, что он хочет, чтобы она помогла ему стать лучше. Как легко Байрон упустил свое счастье и нашел другое! Один взмах пера мог бы все изменить и направить его за границу.

Больше всего на свете Байрон мечтал получить благословение леди Мельбурн на свой брак с Аннабеллой. Хотя она могла себя поздравить с тем, что не имеет никакого отношения к его второму предложению, Байрон был благодарен ей за встречу с Аннабеллой. «В конце концов, наша помолвка состоялась благодаря вам. Как жаль, что первое предложение не было принято! Меня ужасает сама мысль о том, что придется отказаться от своих моральных принципов последних лет…» Однако Байрон не мог удержаться от шутливых намеков в письме к леди Мельбурн: «Было бы хорошо, если бы чей-либо кумир мог иногда сказать «нет», однако сейчас все уже позади. Думаю, что женатый человек не должен увлекаться кем-нибудь другим. Я спрашиваю на всякий случай».

Когда леди Мельбурн упрекнула Байрона в несерьезности, он ответил: «Вы ошибаетесь во мне, если думаете, что я равнодушен по этому вопросу. Если я ей нравлюсь, то стану таким, как она пожелает; ее вина, если она не сумеет вести меня, потому что нет человека более податливого».