принцесс нужно наказывать, — мурлычет Коннор. Я могу сказать, что он наслаждается этим, его пальцы дразнят края моих складочек, мой вход, не оказывая мне никакого трения или давления, в которых я так отчаянно нуждаюсь.

— Ублюдок, — выдавливаю я сквозь зубы. — Тебе это нравится. Я предупреждаю тебя…

— Тебе тоже, — ухмыляется Коннор, его пальцы все еще слегка поглаживают внешнюю сторону моей ноющей киски. — Ты не можешь притворяться, что это не так. Как будто ты не надеялась, что я приду и возьму свое, чтобы тебе не пришлось признаваться, как сильно ты этого хочешь, даже если ты говоришь обратное.

Я стискиваю зубы, потому что он прав. Даже сейчас, как бы я ни была зла, я была бы еще больше расстроена, если бы он остановился. Моего собственного прикосновения недостаточно. Я нуждаюсь в нем, в его силе, его грубости, его желании, и мне приходится прикусить губу, чтобы удержаться от произнесения этого вслух, от того, чтобы сказать ему, как сильно я действительно хочу его. Как бы я хотела, чтобы мы могли прекратить все эти игры и сделать их реальными.

Его пальцы проникают глубже, прямо в меня, и я теряю контроль. Я издаю тихий стон удовольствия, извиваясь под ним, и озорная улыбка Коннора становится шире.

— Вот и все, принцесса, — напевает он. — Возьми эти пальцы так, как будто собираешься взять мой член через несколько минут.

Его большой палец скользит вниз, лаская мой клитор, и я крепко прижимаюсь ртом к своей руке. Это так приятно, его пальцы касаются меня именно так, как мне нравится, и я хочу кончить. Я хочу большего.

— Просто отпусти, — рычит он, его голос хрипит в горле, и это звучит почти как мольба. Я знаю, он никогда бы в этом не признался. Он называл это командой, приказом. Он говорил мне, что никогда ни о чем не будет меня умолять точно так же, как я говорила то же самое о нем. Я не знаю, как кто-либо из нас мог дойти до того, чтобы по-настоящему уступить другому, но я хотела бы… о боже, как бы я хотела… чтобы мы могли.

Я мечтаю об этом с тех пор, как привела Коннора Макгрегора в свой гостиничный номер в ту первую ночь и поняла, что отдала бы практически все, чтобы привести его к себе в номер по-настоящему, а не заманивать обманом на встречу с моим отцом. С тех пор, как я поняла, что Коннор Макгрегор, найденный в Лондоне, это не тот человек, которого я помню, а кто-то намного лучший. Более сильный, умный, хитрый, более великолепный, более безжалостный и независимый. Мужчина, с которым я хотела бы прожить другую жизнь.

— Зачем тебе мои оргазмы? — Шепчу я так тихо, что не знаю, слышит ли он меня. Но когда он наклоняется надо мной, его пальцы проникают глубже, он наклоняет голову набок, чтобы завладеть моими губами в поцелуе, и я не знаю, зачем он это делает.

Просто на этот вопрос нет реального ответа.

Я выгибаюсь назад в его руке, закрывая глаза, когда удовольствие накрывает меня волнами. Его губы полные, теплые и упругие, его обнаженная грудь скользит по моей спине, запах солнцезащитного крема и разгоряченной кожи наполняет мои ноздри, когда я сжимаюсь вокруг него, мое тело сжимается в спазмах от удовольствия, которое может доставить мне только он. Я слышу звук открывающихся его плавок на липучке, и это напоминает мне о дне после нашей первой брачной ночи, когда он наклонил меня в прихожей моих родителей и трахнул вот так, отодвинув бикини, быстро и жестко. За исключением того, что сейчас мы одни, и никто нас не поймает и не остановит. Это место наше, наше королевство, и мы могли бы править всем этим.

Так или иначе, мы это сделаем.

Я чувствую, как его пальцы покидают меня, сменяясь ощущением толще и тверже, когда он входит в меня, постанывая напротив моих губ. Я снова чувствую, как сотрясаюсь в конвульсиях вокруг него, как будто это просто еще одна волна того же кульминационного момента.

— Может я и не беременна из-за них, — выдыхаю я, прищурившись и глядя на него, когда поворачиваю голову, чтобы посмотреть через плечо, слова вырываются сдавленными от удовольствия. — Я говорю…

Коннор ухмыляется, снова погружаясь в меня с еще одним сильным толчком, от которого у меня перехватывает дыхание.

— Оргазмы помогают с этим. Я где-то это читал. Я почти уверен, что это наука, на самом деле. Он толкается снова и снова, пока говорит, его голос хриплый, и я чувствую, что трещу по швам от того, как это приятно.

Наша химия безумна. Спорим ли мы или трахаемся, это взрывоопасно, и я не хочу, чтобы он останавливался. Это самое невероятное, что я когда-либо чувствовала в своей жизни.

— Я сделаю все, что потребуется, — хрипло шепчет Коннор, его губы касаются моего уха. — Все, что я должен сделать, чтобы убедиться, что ты настолько хорошенько оттрахана, что не сможешь не забеременеть. — Он снова погружается в меня, прижимаясь бедрами к моей заднице, когда он входит так глубоко, как только может, и я беспомощно стону.

— Это, должно быть, такая чертовски тяжелая работа, — выдыхаю я, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него. — Бедняжка.

— Я справлюсь. — Коннор кусает меня за ухо. — Я не остановлюсь, пока не добьюсь своего, Сирша. Пока ты не забеременеешь. Я собираюсь убедиться, что ты полна моей спермы каждую секунду дня.

Я закрываю глаза, выгибаясь навстречу ему, когда он снова захватывает мои губы, чувствуя, как его обжигающий жар наполняет меня, когда он стонет. Я хочу большего. Я хочу, чтобы это было больше, чем просто дети. Больше, чем просто выполнение долга. И в глубине души я чувствую, что это так и для него, и для меня. Мы оба боремся с чем-то, что больше не имеет смысла.

Вместе мы были бы намного сильнее.

Его горячая волна посылает еще один оргазм, обрушивающийся на меня, через меня, срывающий крик удовольствия с моих губ, когда я беспомощно терзаюсь об него. Он входит в меня так глубоко, что кажется, будто мы сливаемся воедино, прижимается губами к моей шее сзади, когда он стонет.

Наступает тот краткий, идеальный момент, когда мы прижимаемся друг к другу, разгоряченные и липнущие друг к другу, настолько выжатые от удовольствия, что ни один из нас не может пошевелиться. Это тот момент, когда я могу забыть, что он никогда не будет моим, ни в каком смысле, кроме подписанного документа.

Момент, когда действительно кажется, что мы стали единым целым.

И затем он выходит из меня, как всегда, позволяя моему бикини соскользнуть на место, он отступает назад и выпрямляется, поворачиваясь, чтобы уйти, не сказав ни