— Хорошо, — сказала она. — Правду говоря, я бы с большим удовольствием нанесла визит на городскую свалку… но если ты считаешь, что так нужно — поехали.

— Нет смысла брать обе машины, а одну из них можно со спокойной душой оставить здесь же, в парке.

Вполне логично, подумал Джейк. Отчего же ему так неловко и приятно при мысли, что они опять окажутся в одной машине?

— Возьмем мою, — предложила Ребекка. — У твоей разбита фара, и если мы опять наткнемся на шерифа, он с громадным удовольствием тебя оштрафует.

— Ладно, — согласился Джейк. — Надо бы мне починить эту фару, ну да раз уж я не сделал этого до сих пор — подожду до Далласа.

Ему следовало бы заняться фарой сразу же после милой беседы с шерифом Фарли. В Эджуотере наверняка можно купить запчасти. С такой пустяковой работой Джейк управился бы и сам, если б не был так занят. Если б не боялся оставить Ребекку одну…

Размышляя об этом, Джейк дошел до стоянки и лишь тогда сообразил, что по-прежнему несет в руке пакет с мусором. Вот болван! Никогда за ним не водилось такой дурацкой рассеянности. Ничего, после отъезда Ребекки все опять наладится.

Девушка уже садилась в свою машину.

— Я сейчас вернусь! — крикнул ей Джейк.

Он бегом направился к мусорному баку и швырнул в него треклятый пакет.

Машина Ребекки между тем дала задний ход, выезжая со стоянки, и на миг Джейку почудилось, что сейчас девушка уедет и бросит его одного. Эта глупая мысль уязвила его так глубоко, что он проклял все на свете. Идиот! Она же просто хочет развернуться.

В два прыжка Джейк оказался у машины, распахнул дверцу и уселся рядом с Ребеккой. Оглянувшись, он увидел, что на гравии, на том месте, где только что стояла ее машина, расползлось темное пятно.

— У тебя что, масло протекает?

— Не думаю. Этой машине всего два года, и я регулярно прохожу техосмотр.

— Наверно, это жидкость из кондиционера. — Джейк застегнул ремень безопасности и повернулся к Ребекке: — Ну как, готова схватиться с мэром в его берлоге?

Судя по всему, девушка была готова к этой встрече не больше, чем он к предстоящей разлуке, но что еще им обоим оставалось делать?

Ребекка уже в третий раз листала номер «Ньюсуик» шестимесячной давности. Впрочем, даже если бы в приемной Чарльза Мортона отыскались журналы посвежей и поинтересней, она все равно не смогла бы сосредоточиться на чтении — особенно после почти часового ожидания.

Джейк, сидевший рядом на ветхом пластиковом стуле, напротив, с увлечением листал старые журналы, внимательно просматривая страницу за страницей. Он заранее предупредил Ребекку, что Мортон может вовсе отказаться их принять или же заставит долго ждать приема. Для Джейка, судя по всему, долгое ожидание было делом привычным.

Ничего удивительного, подумала Ребекка. В конце концов, для него это всего лишь работа. Очередное дело.

А для нее — вся жизнь. И чем дольше она ждала, тем больше склонялась к мысли принять совет Джейка и отступиться, расторгнуть контракт, забыть обо всем этот кошмаре. Уж лучше так никогда и не узнать, кто твои настоящие родители, чем обнаружить, что твоя бабушка — Лоррейн Гриффин, а отец — Чарльз Мортон, — люди, которые подкинули змею тебе в ванную и выжили тебя из мотеля.

— Нашел! — вдруг шепотом воскликнул Джейк и протянул Ребекке журнал — какое-то местное издание.

Но в этот миг секретарша громко объявила:

— Мистер Торнтон, мисс Паттерсон, его честь готов вас принять.

Ребекка лишь успела мимоходом взглянуть на журнал — во всю страницу фотография Чарльза Мортона, который, добродушно улыбаясь, держит на отлете ковбойскую шляпу — словно вот-вот бросит. Заголовок на соседней странице гласил: «Новое лицо в Конгрессе? Возможно!».

Джейк нетерпеливо подтолкнул ее к секретарше, которая уже предупредительно распахнула перед ними двери кабинета.

Неужели Мортон задумал избираться в Конгресс? Что ж, как видно, для него это следующая ступенька после должности мэра. В таком случае ему вовсе не нужно появление на сцене побочной дочери. Он готов пойти на что угодно, лишь бы помешать Ребекке вытащить на свет не слишком приятные тайны прошлого. Человек на его должности без труда сумеет употребить свое влияние на то, чтобы выставить непрошеную дочурку из единственного в городе мотеля.

Когда Ребекка переступила порог кабинета, ноги у нее подгибались, словно она только что пробежала без передышки пять миль.

Мортон встал им навстречу из-за массивного стола, занимавшего почти половину кабинета. На столе красовались обычные принадлежности солидного политика — золотой «паркер» на подставке, бумага, несколько папок и куча телефонов. Стены кабинета были украшены фарфоровыми тарелками, а в углу торчал неизбежный фикус в огромной кадке. Большое окно с тонированными стеклами пропускало дневной свет, но смягчало его ослепительную яркость. Словом, выглядел кабинет вполне стандартно, и все же Ребекка не могла отделаться от ощущения, что попала прямиком в ад.

В поисках поддержки она ухватилась за руку Джейка. Пускай он совсем чужой, пускай лишь ненадолго возник в ее жизни, чтобы скоро исчезнуть без следа — он сам дал это понять своим отчужденным, безличным поведением. Надо же хоть на кого-то опереться, когда с ужасом размышляешь о том, что человек, пугающий тебя до судорог, может оказаться твоим отцом и делает все, чтобы отвертеться от этой ненужной для него чести.

Мортон двинулся им навстречу, широко улыбаясь и дружески протягивая руку. Джейк обменялся с ним рукопожатием, но когда дошла очередь до Ребекки, она лишь беспомощно уставилась на короткие толстые пальцы и широкие ладони без следа мозолей.

Отчего-то ей вспомнились руки отца — то есть Джерри Паттерсона, руки, мозолистые от постоянной работы дома и в ресторане, со шрамиком на большом пальце (брызнул со сковороды раскаленный жир), с белым рубцом на ладони (нечаянно полоснул острым ножом, нарезая ростбиф). Эти же загрубевшие руки умели с несказанной нежностью бинтовать ободранную коленку и гладить по голове горько плачущую дочь…

Непрошеные слезы комком подкатились к горлу, во рту стало сухо и горько — и Ребекка поняла, что, если сейчас дотронется до руки Мортона, ее попросту стошнит.

Почуяв неладное, мэр плавно изменил движение руки и гостеприимным жестом указал на два темно-красных кожаных кресла, которые стояли перед его столом.

— Присаживайтесь, ребята. Извините, что заставил вас ждать, но служить народу — дело хлопотное.

Неохотно выпустив руку Джейка, Ребекка настороженно присела на краешек кресла. Она прекрасно понимала, что ее отвращение к неодушевленному предмету ничем не обосновано — и все же свободно откинуться на спинку этого кресла было для нее так же немыслимо, как пожать руку Чарльзу Мортону.

— Ну, ребятки, чем могу вам помочь? — спросил Мортон, холеными гладкими руками деловито опершись о полированную столешницу.