Они молча выпили. На закуску были подсохшие шоколадные конфеты, но мужчины не соблазнились ими. Суровость ситуации диктовала аскезу во всем, включая отказ от закуски.

– Ну и? – строго спросил губернатор. – Какой твой прогноз?

– Думаю, после такой жары зима будет морозная, – ответил Лева. И по тяжелому взгляду губернатора понял, что не о том прогнозе его спрашивали.

– Серей Павлович, если вы о выборах, то все будет хорошо. Я тут одну схемку придумал…

– Лева, смотри какой расклад! Ты мне непрерывно всю дорогу втираешь, что у нас все хорошо. Что дело наше паскудное, но победа будет за нами. А мои ребята провели опрос и говорят, что ты в полном дерьме.

– Так это…

– Что с разгромным счетом выигрывает Соловьева.

– Ну уж…

– Что даже шансов нет.

– Сергей Палыч…

– Лева, ты меня за идиота держишь? За пару дней до разгрома ты приносишь в клюве какую-то новую идею и надеешься, что я буду вникать в этот бред?

– Это не бред, это политтехнология.

– Даже так? И что? Твоя политтехнология превратит всех эти молодых мудозвонов в электорат Шиловой?

– Нет, они за нее ни за что не проголосуют, – честно глядя в глаза, сказал Лева.

– Тогда что? Как ты выигрывать собрался? А! Понял! Сейчас ты попросишь, чтобы я договорился и за Шилову вбросят липовые бюллетени? Хорошая идея! Главное – новая! Свежая! Да? За этим пришел, гений ты хренов?

Но Лев Михайлович не обиделся. Он просто пережидал гнев губернатора, считая это частью своей работы.

– Думаю, что вбросы не следует практиковать. Выборы надо проводить честно, потому что сторонники Соловьевой выставят бдительных наблюдателей. Тут можно оконфузиться, да еще и с большим общественным резонансом.

– Неужели?

– Сергей Палыч, вы только не нервничайте. Я все продумал.

– Ты? Да у тебя отсутствует то место, которым человек думает! – заорал губернатор.

– И тем не менее у меня есть план.

– Какой?!

– Просто надо сделать так, чтобы сторонники Соловьевой вообще не пошли голосовать.

Губернатор поперхнулся. Он даже не сразу нашел что ответить.

– В смысле? Эвакуировать их на время? Всем путевки в Дубай подарить? Гениальный план! А может, просто всем ноги переломать? Лева, ты идиот?

– Сергей Палыч, дайте мне сказать…

– Смотри! Я больше в твои пустые обещания не верю! Сейчас ты говоришь в последний раз. Считай это своим прощальным словом.

И Лева, откашлявшись, начал.

– За Соловьеву собирается голосовать молодежь. Значит, надо сделать так, чтобы они остались дома. Чего боится среднестатистический молодой человек? Службы в армии. Мы дадим информацию в СМИ, что вместе с избирательным бюллетенем парень получит повестку из военкомата. Повесим билборды с таким лозунгом: «За один день – сразу два долга! Проголосовал? А теперь сходи в армию!» Ну, со словами надо еще поиграть, как-нибудь зарифмовать можно, я это еще додумаю…

– Ну, таких немного наберешь… А кто уже отслужил? Кто постарше? А девки? Говорю же, Лева, ты идиот! Так ты только малую часть изолируешь. Что это изменит?

Но Лева не смутился. Он смотрел победно и говорил твердо. Это пошатнуло веру губернатора в то, что ситуация безвыходная.

– Подождите, это не все. Вы правы, не все боятся военкомата. Есть публика постарше, которой военкомат не страшен. Есть женская часть электората. Большая часть из них— это молодые семьи. А чего боятся молодые мамашки?

– Забеременеть? Лева, ты предложишь им прямо на участке нового ребенка зачать? Как говорится, в один день выполнить сразу два долга? – Губернатор смеялся, и это окрыляло политтехнолога.

Лева продолжил еще более вдохновенно.

– Сергей Палыч, я не так масштабно мыслю, как вы. Я думаю, что мамаши боятся за детей, за их здоровье. Надо только пустить слух, что в помещениях некоторых школ, отданных под избирательные участки, обнаружен вирус какой-нибудь страшной болезни, очень опасной и очень заразной. Уверяю вас, ни одна мамаша порог школы не переступит, да и мужа туда не пустит.

– И как этот слух распустить?

– Ну, это вообще-то не проблема. Есть отработанные технологии формирования слухов. Хорошо начать в магазинах, в детских поликлиниках…

– Лева, наши люди, конечно, верят в весь этот бред, который им по телевизору показывают, но в маразм с твоей заразой не поверят. Где доказательства?

– Ну… – Лева замялся. – Тут нужна ваша помощь. Я, собственно, за тем и пришел.

Губернатор от удивления икнул.

– Моя помощь? Слухи распускать? Ты понимаешь с кем говоришь? Я – губернатор Зауралья! Подо мной земли – как несколько Франций, а ты предлагаешь мне слухи распускать? Я тебе кто? Бабка на завалинке?

– Упаси боже! Я предлагаю вам исключительно противоположное.

– Не понял.

– Вы должны будете в экстренном выпуске по местному телевидению опровергнуть эти грязные слухи.

Лицо губернатора исказилось от желания придушить этого наглого политтехнолога, который морочит ему голову.

– Ты же сам сказал, что нужно, чтобы люди поверили в твой гребаный вирус.

– Да, на это ставка.

– А меня просишь опровергнуть этот слух.

– Да.

Повисла пауза. Губернатор переваривал услышанное. Но, видимо, это была слишком трудная задачка, и он попросил подсказку:

– Где логика? Я не понял.

– Сергей Палыч, только вы не волнуйтесь. Лично вашей вины в том нет…

– Говори!

– Население окончательно поверит в угрозу заражения только в том случае, если власти будут это отрицать.

Сказав это, Лев Михайлович замолчал.

Стало слышно, как муха бьется где-то за свободу.

Для приличия губернатор хотел закричать на политтехнолога, выгнать его вон за неуважение к властям, пригрозить привлечь к ответственности… Но потом подумал и не стал ломать комедию. Он понимал, что Лева прав. Этот хитрован из Москвы действительно знал свое дело. Впрочем, чего там знать? Это же не бином Ньютона. Все, кто успели пожить на белом свете, обучены не верить властям.

– Лева, ты меня в это дело не втравливай! Я – губернатор. Мне мараться о слухи нельзя, меня в Москве не так понять могут.

– Сергей Павлович, так я и не прошу вас распускать слухи. Вы же скажете по телевидению чистую правду! Что никакой инфекции нет! Что посещение участков в день голосования совершенно безопасно! Что слухи о вирусе придумали вражеские силы, которые хотят сорвать голосование. Что же в этом плохого?