– Я заверну вещицу, – сказал Джоран. – Стеклоне любит, когда его из теплого помещения переносят на холод. – Он протянулруку к куску бархата, но затем остановился. – Я не совсем честен свами, – смущенно добавил он. – Эта птица вышла очень удачная у меня,и если господа из цитадели увидят её, возможно, и им захочется иметь такиеизделия. Мне нужны заказы, чтобы открыть свою собственную мастерскую и… – онбросил красноречивый взгляд на дочь Торгана.

– …и ты не можешь жениться до тех пор, пока не заведешьсвое дело, – договорил за него Гарион.

– Ваше величество будет очень мудрым королем.

– Если только мне удастся избежать ошибок на первыхпорах, – усмехнувшись, сказал Гарион.

Вечером Гарион зашел к тете Пол и протянул ей сверток.

– Что это?

– Подарок от одного молодого стеклодува, которого Явстретил в городе, – ответил Гарион. – Он настоял на том, чтобы япередал его тебе. Его имя – Джоран… Осторожнее, а то разобьешь.

Тетя Пол принялась медленно разворачивать бархатную материю,и когда увидела стеклянную птицу, у неё вырвался невольный вздох восхищения:

– О, Гарион!.. В жизни я не встречала ничего болеепрекрасного!

– Это очень хороший мастер. Он работает у стеклодува поимени, Торган, а Торган утверждает, что это гений. Он хочет встретиться стобой.

– А я хочу встретиться с ним, – взволнованносказала Полгара, не в силах оторвать глаз от стеклянного чуда. Затем онабережно поставила воробья на стол. её руки тряслись, а красивые глаза былиполны слез.

– Что-то не так, тетя Пол? – испуганно спросилГарион.

– Нет, ничего, Гарион. Так… ерунда.

– Тогда почему ты плачешь?

– Тебе этого не понять, дорогой, – ответила она икрепко обняла его.

Коронация состоялась на следующий день, ровно в полдень, подгромкий перезвон городских колоколов. Королей и членов их семей, знати иприглашенных горожан оказалось так много, что зал райвенского короля не смогвместить всех желающих.

Гарион мало что запомнил из того дня, но в память врезалосьто, что в плаще, подбитом горностаем, было жарко, а корона из чистого золота,которую райвенский епископ надел ему на голову, оказалась ужасно тяжелой. Иконечно, запало глубоко в душу, как Око Олдура разгоралось все ярче и ярче,когда Гарион направлялся к трону, слушая ставшую привычной странную мелодию.Песнь камня так громко звучала в ушах, что он едва различал радостный шум толпы,взойдя на престол.

Однако один голос он слышал совершенно отчетливо.

– Слава Белгариону! – произнес этот голос, давноставший его вторым «я».

Король Белгарион сидел, скучая, на троне в зале райвенскогокороля и слушал нагоняющий тоску голос посла Толнедры Вальгона. Для Гарионанаступили тяжелые времена: столько дел, к которым он не знал даже, какподступиться. Во-первых, он совершенно не мог отдавать приказания; во-вторых,он обнаружил, что для себя у него совершенно не остается времени, и в-третьих,он не имел ни малейшего представления, как отделаться от слуг, которыепостоянно вертелись вокруг. Куда бы он ни направлялся, они преследовали егоповсюду, и он уже оставил надежду поймать излишне старательного телохранителя,камердинера или посыльного, который последние два дня шествовал за ним покоридорам.

Друзья чувствовали себя неуютно в его присутствии, называяГариона «ваше величество», хоть он бесчисленное количество раз просил их неделать этого. Он не чувствовал себя другим человеком и, глядя на себя взеркало, не замечал, что хоть как-то переменился, но все поступали так, будто внем произошли серьезные перемены. Выражение облегчения, мелькавшее на их лицахвсякий раз, когда он оставлял их, больно ранило Гариона, и он, подобно улитке,замыкался в себе, находя утешение в молчаливом одиночестве.

Тетя Пол все время находилась рядом с ним, но и с ней былоне так, как прежде. Раньше он всегда был при ней, теперь роли поменялись, и этоказалось ему совершенно противоестественным.

– …Предложение, если ваше величество позволит мнесказать, представляется крайне заманчивым, – заметил Вальгон, заканчиваячтение последнего договора, предложенного Рэн Боруном. Толнедрийский посолотличался язвительностью, имел орлиный нос и аристократическую осанку. Это былХонетит, он происходил из той семьи, которая основала империю и из которойвышли три императорские династии, и едва скрывал свое презрение ко всемолорнам. Для Гариона он являлся источником постоянного раздражения. Непроходило и дня, чтобы новый договор или торговое соглашение не поступали отимператора. Гарион быстро понял, что толнедрийцы крайне негативно относятся ктому факту, что его подписи нет на том или ином пергаменте, и продолжаютдействовать по принципу: если человеку постоянно подсовывать документы, то вконце концов он что-нибудь да подпишет, лишь бы его оставили в покое.

Стратегия Гариона была очень проста: он отказывался вообщечто-либо подписывать

– Точно такой же документ они предлагали на прошлойнеделе, – мысленно услышал он голос тети Пол. – Все, что они сделали,это переставили местами пункты да ввели несколько новых слов. Скажи ему – нет.

Гарион посмотрел на хитрого посла почти с открытойнеприязнью и решительно заявил:

– Совершенно исключено.

Вальгон начал протестовать, но Гарион оборвал его.

– Это предложение точь-в-точь соответствуетпредставленному на прошлой неделе, Вальгон, и мы оба это прекрасно понимаем. Втот раз я сказал «нет», и сейчас мой ответ будет таким же. Я не предоставлюТолнедре предпочтительный статус в торговле с Райве; я не собираюсь проситьразрешения Рэн Боруна подписывать какое-либо соглашение с какой либо нацией, ия, разумеется, не соглашусь с каким бы то ни было изменением условийВомимбрских соглашений. Пожалуйста, передай Рэн Боруну, чтобы он мне больше ненадоедал, если, конечно, ему не захочется говорить дело.

– Ваше величество! – воскликнул потрясенныйВальгон. – Не подобает так разговаривать с императором Толнедры.

– Я говорю так, как считаю нужным, – подчеркнулГарион. – Я… мы разрешаем покинуть замок.

– Ваше величество…

– Вы свободны, Вальгон, – не дал ему договоритьГарион.

Посол резко выпрямился, холодно поклонился и с высокоподнятой головой удалился.