и они повинуются его желаниям: когда он воет, они знают, что он в хорошем расположении духа, а когда лает, они понимают, что он сердится. Если Гермипп с чьей-либо точки зрения авторитетный источник, он должен вынести убеждение из цитат Аристокреона, как свидетеля этой истории. Это не ускользнуло от моего внимания, и будет уместно отменить это.

41. Лакид[312], философ-перипатетик, владел замечательным гусем. Во всяком случае он был глубоко привязан к своему владельцу: когда он шёл на прогулку, гусь шёл за ним; когда он садился, гусь оставался оставался рядом и ни на минуте не покидал его. А когда гусь умер, Лакид устроил ему пышные похороны, как будто хоронил сына или брата. А у Пирра Эпирского был слон, который так любил своего хозяина, что когда Пирр был убит в Аргосе[313], хотя его вожатый пал, слон не успокаивался до тех пор, пока не спас Пирра от рук врагов, и не доставил его друзьям.

42. Фалес Милетский[314] отплатил зломыслию мула, которое он обнаружил с величайшей тонкостью. Мул как-то раз нёс груз соли, и пересекая реку случайно споткнулся и упал. Соответственно соль намокла и растаяла, и мул был рад облегчению своей ноши. Мул понимал разницу между трудом и отдыхом и из этого случая извлёк урок на будущее, и теперь преднамеренно исхитрялся делать, что раньше претерпевал неохотно. А погонщик не мог вести мула какой-то другой дорогой, кроме как через реку. И вот когда Фалес выслушал объяснения этого человека, он счёл, что должен изловчиться и наказать мула за его зломыслие, и приказал человеку нагрузить его губками и шерстью поверх соли. Мул, ничего не подозревая о заговоре, споткнулся, как обычно, и напитав груз водой, понял, что этот трюк был обращён на его собственную погибель; так что впредь он переправлялся без выбрыков и следил за своими ногами, и сохранял соль в целости.

43. Я узнал, что в Антиохии в Сирии был ручной слон, и что когда он ходил на пастбище, он с большим удовольствием встречался с женщиной, которая торговала цветами, и он останавливался рядом с ней и поглаживал её лицо хоботом. Соответственно женщина вывешивала как приманку для его очарования гирлянду, сотканную из цветов по времени года, и каждодневной практикой было слону принять её, а женщине предложить. Но по прошествии времени женщина ушла из жизни, а слон, при своём обычном проходе не видя желанной женщины, приходил в ярость, как любовник, который потерял свою возлюбленную. И существо, которое до этого было самым кротким, воспламенилось страстью, подобно человеку, который подавлен скорбью и не управляет своими чувствами.

44. Слоны поклоняются восходящему солнцу поднимая свои хоботы, словно протягивают руки навстречу лучам, и поэтому, как видите, понятно почему они любезны богу.

Пусть Птолемей Филопатор послужит надёжным свидетелем оного. С божьей помощью он одолел Антиоха[315], и принося жертвы в ознаменование победы, и чтобы умилостивить Солнце, он не только принёс жертвы в огромных количествах, но зашёл настолько далеко, что предложил четырёх самых крупных слонов в качестве жертв, воздавая должное почтение, как он надеялся, богу такими жертвами. Но видение во сне смутило его: бог угрожал ему за такое странное и необычное предложение. И в страхе перед богом, он приказал сделать четырёх слонов из бронзы и предложил их богу вместо тех, что он зарезал, надеясь успокоить его и обеспечить благосклонность. Слоны со свой стороны поклоняются богам, тогда как люди сомневаются в том, есть ли боги, и, если есть, то вряд ли им есть дело до нас.

45. (i) Жрецы Египта не очищают себя какой попало водой, и не той водой, которую могут найти, но только той, которую, как они убедились, пьёт ибис. Потому что они хорошо знают, что эта птица не будет пить грязную воду, или заражённую каким-звездочет дурманом; ибо они верят, что птица обладает неким пророческим даром, полагая её священной.

(ii) Я узнал, что слоны вынимают копья и дротики из раненых, с такою осторожностью, что не увеличивают рану, как будто они понимают хирургическую практику и приобрели навыки в этих вопросах.

(iii) По-видимому, в старину люди платили вниманием даже бессловесным животным таким вот способом: Пирр Эпирский был рад прозвищу Орёл, а Антиоха[316], так говорят, прозвали Ястреб. Я упомянул эти случаи вместе, хотя они и различаются: человек образованный знает им цену.

46. Митридат Понтийский[317] когда спал, не хотел доверять свою безопасность оружию и копейщикам, и по этой причине он держал в качестве телохранителей быка, коня и оленя, им приручённых. Соответственно эти животные сторожили его пока он спал, и если кто-звездочет приближался, они немедленно чуяли его дыхание. И они будили царя: бык рёвом, конь ржанием, а олень блеянием.

47. Потомство диких животных имеет различные обозначения, а большинство в любом случае имеет два названия. Львята, например, называются σκύμνοι и λεοντιδεῖς, как свидетельствует Аристофан Византийский; а леопард σκύμνοι и ἄρκηλοί, хотя есть те, кто утверждает, что ἄρκηλοι — это другой вид леопарда. Но молодых шакалов называют только σκύμνοι; и точно также тигров, муравьёв[318] и пантер. Оказывается, что молодые рыси называются подобным образом; во всяком случае в так называемых «Дифирамбах» Ласуса мы найдём такое название для рысят. Мы слышали ещё σκύμνοι, а также πιθηκιδεῖς про обезьян, и πῶλοι про антилоп, и я не удивлюсь, если вы слышали πῶλοι про газелей, как говорит все тот же Аристофан. Но щенки собаки и волка называются σκύλακες, говорит он. Но волчат на самом деле ещё называют λυκιδέίς, тогда как крупный матёрый волк будет называться μονόλυκος. Зайчата — λαγιδεῖς, но взрослых зайцев поэты любят называть πτώξ; спартанцы — ταχίνας. Лисят называют ἀλωπεκιδεῖς, тогда как их мать называют κερδώ, σκαφώρη, и σκινδαφός. Люди называют поросят дикой свиньи μολόβρια, но можно услышать как Гиппонакс в одном отрывке [fr. 68 D]говорит о вепре как μολοβρίτης. А есть такие свиньи, которые называются μονίαι. Люди газелей обычно называют ζόρκες и πρόκας. А молодые дикобразы и похожие существа называются ὅβρια; слово упомянутое Еврипидом в его Peliades [fr. 616 N], и Эсхилом в его Агаменноме[319] и в его Dictyulci [fr. 48 N]. Но птенцы и детёныши змей и крокодилов некоторые называют φάκαλοι, и среди них народ Фессалии. Только что вылупившихся птенцов люди называют ὀρτάλιχοι; и снова они говорят χηνίδεῖς и χηναλωπεκιδεῖς, и формы слов подобны им тем же принципом. Но Ахей, трагический поэт называл птенцов ласточки μόσχος [fr. 47 N].