– Не надо каменеть, котеночек, – пробормотали усы прямо в вырез Настиного платья. – Отпусти себя, дай себе волю!

Он ловко накрыл губами ее рот, и Настя непроизвольно зажмурилась. Он целовал ее мастерски, и пахло от него изысканным горьким одеколоном, и Настя подумала, что именно так пахнет дорогая смерть. Смерть, за которую хорошо заплатили.

Неожиданно ей в голову пришла любопытная мысль. «Мужчины не любят, а порой и боятся активных женщин. Я могу прикинуться активной идиоткой – верный путь к тому, чтобы он меня выкинул из квартиры».

Когда усатый отстранился, чтобы дать ей отдышаться, она распахнула глаза и, уставившись на него, воскликнула:

– Ах, доктор! Вы такой… аппетитный! – Доктор усмехнулся. – Такой… загорелый! – Он прикрыл глаза. – Словно покрыты хрустящей корочкой! – Он в немом вопросе вскинул брови. – Мне хочется вас съесть! – крикнула Настя зверским голосом и кинулась ему на шею.

– Ласточка, подожди, – засмеялся тот, пытаясь отстраниться.

Ему это не удалось. Настя схватила его двумя руками за уши и начала наносить беспорядочные поцелуи в лоб, глаза, щеки и подбородок.

– М-м-ма! Какой персик! – вопила она, наступая острыми коленками куда попало. – Такой ароматный! – Она повалила его на диван.

– Подожди! Что ты собираешься делать? – отбивался тот.

– Собираюсь съесть тебя! Выпить твою кровь! Тогда мне уже никогда не будет одиноко! Ты всегда будешь во мне!

– Не всегда, а до первого стула, – пробормотал он, пытаясь схватить ее за запястья.

Однако Настя работала на чистом адреналине, и ему это не удалось.

– Гыр-р-р! – сказала она и пребольно укусила его за плечо.

– Да чтоб тебя! – рассердился Ясюкевич, сообразив наконец, что любовной игрой здесь и не пахнет. – У тебя и в самом деле полная башка тараканов?!

– Если бы у меня были хотя бы тараканы! Но у меня никого нет… А я так хочу кого-нибудь!

– Кого? – прокряхтел Ясюкевич.

– Тебя! – рявкнула Настя. – Я одинокая охотница на мужчин! – Она так сильно обняла его за шею, что едва не раздавила его кадык. – Почему-то они все бросают меня…

– И неудивительно! – прохрипел тот, ощутив, как в нем что-то хрустнуло.

– Но ты… Ты всегда будешь со мной. Ты первый согласился согреть меня поцелуем.

– Я погорячился.

– Любимый! – простонала Настя, всем весом упав на его напрягшийся живот. – Обещай, что с этой минуты ты будешь рядом до конца моих дней.

– Да! – прохрипел тот. – Я буду рядом. Только с завтрашнего дня. Сегодня у меня дел… очень много.

– Я останусь здесь и, пока ты работаешь, буду лежать на коврике и обвивать твои ноги! – низким голосом сообщила Настя.

– Ноги – это, должно быть, волнующе! Послушай, цыпленочек, я хочу тебе что-то показать. Что-то удивительное. Подожди, остановись!

Усатый кое-как скрутил ей руки и поднялся с дивана, после чего отскочил от Насти, словно от гремучей змеи.

– Это твоя сумочка? – тяжело дыша, поинтересовался он.

– Да, мой фараон! – в нос простонала она, глядя на него снизу вверх.

– Дай ее сюда!

Ясюкевич вышел в коридор, держа Настину сумочку двумя пальцами. Здесь он открыл входную дверь и спросил:

– Там есть что-нибудь ценное?

– Конечно! – удивилась та.

Тогда доктор размахнулся и одним легким движением выбросил сумочку на лестничную площадку.

Настя вскрикнула и, не помня себя, бросилась следом. Дверь за ее спиной хлопнула, и послышался звук торопливо запираемых замков.

Ей удалось! Надо же – удалось! Играть роль больше не имело смысла, поэтому кидаться на дверь она не стала. Более того – если Ясюкевич прямо сейчас обнаружит, что папки, которую он при Насте клал в ящик стола, нет на месте, он погонится за ней. Так что надо смываться.

Настя скатилась на пару этажей и принялась давить на кнопку лифта. Он явился быстро и бесшумно, словно умный слуга, и унес ее вниз, начав движение с мягкого толчка, от которого на секунду захватило дух.

Кое-как сориентировавшись на улице, она бегом рванула в сторону метро. Сначала надо забрать машину, а потом… Она не знала, что делать потом. Путь к Ясюкевичу ей теперь заказан. Рано или поздно он хватится своей папки. А если найдет ее под диванной подушкой, открытую, то догадается, что у Насти к нему был особый интерес. Будет удачей, если он спишет все на ее больную голову. А если нет? Он далеко не дурак. Далеко не дурак!

Хорошо, что в центре «АЛЕЯК» она назвала вымышленную фамилию и у нее не спросили паспорт. Да и зачем им документы, когда пациенты платят наличными! Снегурочка просто записала напротив выдуманной фамилии номер телефона, который та назвала. Тоже, кстати, ненастоящий. Нет, усатому ее не найти, определенно.

И все равно Насте было страшно. Пока она не села в свою машину и не приехала домой, чувство тревоги не оставляло ее ни на секунду. Ворвавшись в квартиру, она первым делом схватила тетрадь и поспешно написала все, что успела запомнить: Медведовский Леонид Леонидович, год рождения, должность, «Восток – Спецпроект», а также зачеркнутая супруга Медведовского Лариса Львовна. Настя уже догадывалась, почему она зачеркнута, и эта догадка теперь сидела и болела у нее в желудке, словно язва.

Утром ее разбудили телефонные звонки – отвратительные, длинные и такие тоскливые, словно аппарат превратился в собаку и решил повыть на луну. Настя открыла один глаз и поняла, почему так сладко спится – за окном плавали благословенные жирные тучи, из-за них вокруг было сумрачно и прохладно.

– Алло! – невнятно сказала она в трубку, почти уверенная, что звонит Люся, чтобы допрашивать ее и давать наставления.

Однако это была не Люся, а совсем незнакомая женщина. Или даже девушка. Голос казался молодым и слегка отстраненным.

– Мне Анастасию Шестакову, – произнес голос, забыв поздороваться.

– Это я, – пробормотала Настя, откашливаясь. Ей почему-то показалось, что на том конце провода сидит мымра в дорогих шмотках и, скучая, разглядывает свои ногти.

– Мы незнакомы, Анастасия. – Настя тотчас же насторожилась, словно болонка, которая не знает, как защититься от более клыкастых и агрессивных сородичей. – Меня зовут Валентина.

В ее устах имя прозвучало благородно. Насте всегда казалось, что Валентина, Валя – имя очень простое, хорошее такое, домашнее. Но эта конкретная Валентина произнесла свое имя так, словно в каждую букву было вставлено по фамильному бриллианту.

– Я некоторое время отсутствовала в Москве, – зачем-то объяснила она. И тут же добавила: – Дело в том, что Сева Маслов попросил меня связаться с вами. – Настя почти перестала дышать. – Я обещала, что позвоню, но закрутилась и забыла. А когда вернулась, узнала, что Севу убили.