В конце концов, это Настин гражданский долг. Хороша она будет, если промолчит, а потом в каких-нибудь «Новостях» услышит сообщение об очередном заказном убийстве! Так, как это было с Севой Масловым. Нет, Настя грех на душу не возьмет. Как это там говорится: предупрежден – значит, вооружен. Она должна вооружить Медведовского. Вот только как к нему пробиться?

Связи у нее были только на телевидении. Вернее, связи были у мамы, но Настя вполне могла ими воспользоваться. Еще раз. Жаль, что затея с Шинкарем провалилась. Теперь ей надо выйти на более высокий уровень, на Медведовского. Может, именно благодаря ему милиция обратит-таки внимание на фирму «КЛС» и как следует ее потрясет?

* * *

Ерасов, весь в белом, приехал в офис в кондиционированном автомобиле, поэтому выглядел свежим и хрустящим, как молодой капустный лист. Лишь когда он вошел в кабинет и увидел физиономии собравшихся, глаза его потемнели, а над губой выступила росинка пота. Такие физиономии ему не нравились. Они предвещали неприятности, а этого добра в жизни Ерасова уже и так было выше крыши, больше он не хотел.

– Ну? – спросил он, усевшись за стол и улыбаясь пробирающей до костей улыбкой. – Что на сей раз?

– Женщина, – сказал его помощник Леша Алексеев, оказавшийся, как и положено, ближе всех к шефу.

– Какая… женщина? – раздельно и очень спокойно переспросил Ерасов.

– Мы как раз пытаемся понять – какая, – брякнул маленький вертлявый мужчина, руки которого свободно лежали на коленях.

– Которая сорвала операцию с Шинкарем, – пояснил помощник.

– Что это за операция? – без выражения спросил Ерасов. Он вникал не во все детали, доверяя это Ясюкевичу.

– Шинкарь – телеведущий, – ответил все тот же Алексеев. – Его надо было пугнуть, собрать кое-какую грязь. Попросили у Марии Сергеевны умную девочку. Она сказала, что пришлет Наташу. Пришла Наташа, Никита Петрович дал ей адрес, дал ключ, но операция сорвалась. Когда наши ребята подъехали, никакого Шинкаря в квартире не было. А был там ОМОН.

– Ну, дальше, – нетерпеливо сказал Ерасов, словно кто-то медлил, или мялся, или не мог подобрать нужных слов.

– Никита Петрович позвонил Марии Сергеевне, тут-то и выяснилось, что никакой Наташи она не посылала. А позвонила Никите Петровичу прямо в кабинет и велела обратиться к Нонне.

– А кто трубку брал? – тут же спросил проницательный Ерасов.

– Вероятно, та самая Наташа и брала. Так называемая Наташа, – поправился Алексеев. – Она как раз поджидала Никиту Петровича в его кабинете. Одна.

– Ну, и что вы предприняли?

– Мы просмотрели видеозапись за тот день, нашли эту даму, сделали фотографии и раздали их всем служащим.

Леша Алексеев достал из папки отменного качества фотоснимки и положил на стол поближе к шефу. Тот протянул руку и взглянул. От комментариев воздержался.

– Выяснилась очень неприятная вещь, – продолжал между тем его помощник. – Эту женщину опознали несколько человек. Во-первых, именно она была вместе с ОМОНом в той квартире, где ждали Шинкаря. Решила играть в Наташу до конца. Зачем? Во-вторых, она подходила к одной из наших легальных бригад на улице, когда они мыли витрины спортивного магазина, и попросила у водителя визитку фирмы. В-третьих, ее заметили в одной из квартир, когда чистили ковры. Заказ делала не она, но, пока наши люди работали, постоянно находилась возле хозяйки.

Ерасов поднял верхний снимок и уже гораздо более внимательно посмотрел на изображенную там Настю.

– Простовата что-то она для той роли, которую вы ей отводите.

– Сейчас она выглядит не так, – неожиданно подал голос Ясюкевич.

Ерасов вскинул на него глаза. У него дернулась щека – почти незаметно.

– Она остригла волосы и носит узкие очки в черной оправе, – продолжал тот, ни на кого не глядя.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Ерасов. Ему хотелось затопать ногами, но он сдержался.

– Она приходила ко мне в центр, – невыразительным голосом ответил тот. – Записалась в группу под именем Анастасии Кругловой, заплатила сразу. Телефон дала вымышленный. Уверен, что сегодня вечером она не придет. Вообще больше не придет.

– Почему? – требовательно спросил Ерасов.

– Она попросила меня поработать с ней индивидуально. – На щеках Ясюкевича проступили круглые малиновые пятна. Только это и выдавало его подлинные чувства. Голос же по-прежнему был ровным. – Я пригласил ее домой.

– Та-а-ак… – довольно зловеще протянул Ерасов.

– А до этого был случай на бульваре, – признался Ясюкевич. – Мы с Авруниным обсуждали очередную операцию, когда вокруг нас начал крутиться один мужик. Мы его поймали, поговорили с ним по душам, и оказалось, что его подослала женщина, по описанию похожая на эту, – он дернул подбородком в сторону фотографий. – Подослала, чтобы он подслушал, о чем мы говорим.

– И он подслушал?

– Он был сильно под градусом, и мы ему помогли забыться – добавили еще.

Над верхней губой Ерасова проступило несколько капелек покрупнее:

– Ну, и кто из вас может спрогнозировать, что она будет делать дальше?

Ясюкевич потер усы и выдавил:

– После ее ухода у меня пропала папка.

– Просто папка? – ласково переспросил Ерасов.

– В ней был список клиентов.

Ерасов открыл рот, оскалив при этом зубы. Однако сказать ничего не успел, потому что зазвонил его мобильный телефон.

– Да? – спросил он, пытаясь раздавить в себе гнев. – Кто? – Он некоторое время слушал, потом жестко приказал: – Задержите ее.

Отключившись, он сделал секундную паузу и, обведя глазами присутствующих, сообщил:

– Насмерть перепуганный Медведовский только что звонил по контактному телефону. Она у него в офисе.

Настя была невероятно настойчива, и мамина подруга Жанна во второй раз взялась ей помогать. Во-первых, Насте дали возможность поговорить с неким анемичным типом, у которого имелось журналистское досье на Медведовского. Он долго и нудно рассказывал ей о фирме «Восток – Спецпроект», пока она его не перебила:

– А что случилось с женой этого парня?

– Два месяца назад она отправилась в Италию отдохнуть и утонула. На многолюдном охраняемом пляже. Жуткая история.

Настя согласилась, что история действительно жуткая. Потом Жанна долго учила ее, как вести себя с Медведовским и что ему говорить.

– Смотри не ляпни лишнего. И хорошенько запомни, на кого конкретно ты работаешь. Скажешь, что задумано интервью, эдакая беседа в неформальной обстановке, и тебя послали прозондировать почву. Как он вообще относится к такой идее? Скажешь, что детали с ним будут обговаривать позже, тебя прислали для предварительного разговора, поняла?