Изверг явно имел ввиду дом, который мне хорошо известен. Более того, я знаю, что Ираклий с ним как-то связан. Может быть, это одно из зданий, в которые он подбрасывал трупы, чтобы очертить кровавый хоровод вокруг Лобного места. Навязчивое желание замкнуть круг Зодияка. А круг ведь как рисуют? Грифель циркуля выходит из одной точки, и, проделав долгий путь, к ней же и возвращается. К ней же…

Сыщик пришпорил коня и закричал:

— Знаю! Зна-а-аю! Я не додумался туда заглянуть, потому что не предположил столь отчаянной наглости даже от Сабельянова. Поспешим, помчимся быстрее ветра. Но! Н-но!!

XXIII

Тихая улочка вздрогнула от конского топота. Мармеладов мчался к тому самому дому, который не додумался проверить прежде, потому что был уверен: убийца не вернется на место преступления.

Дворник, куривший у ворот соседнего особняка, выронил папиросу и заголосил:

— Спасите, люди добрые!

— Цыц, оглашенный! — сыщик осадил вороного. — Чего разорался?

— Дык боязно… Почти что полночь на дворе и вдруг черный конь, искры от подков летят. Сам-то ты всклокоченный, глаза сверкают. Сущий дьявол!

— Шалишь, подметала. Я, положим, совсем не ангел, но с чертями мне не по пути.

— Забожись!

— Вот тебе крест.

— Слава те Господи! А то у нас тут… Вона какие дела творятся!

Мармеладов спешился, привязал жеребца к решетчатому забору. Дворник подвинулся на лавке.

— Садись, барин. В ногах правды-то нет.

— В седле уж насиделся. Так что, говоришь, у вас тут?

— Жуткие дела, — дворник достал кисет и стал сворачивать новую самокрутку. — С полгода назад тут одного зарезали… Ученый вроде.

— Вострый его фамилия, — уточнил сыщик. — Макар Макарыч. Так?

— Откудова знаешь?

— Да кто же не знает! Вся округа про то судачила.

— Куды без этого. Людям токмо дай языками трепать, — тяжелый вздох перерос в шумную отрыжку. — Набрешут половину, даже больше. А я ту жестокую трагедь своими глазами видел! Под окнами стоял, когда ученого резали. Потом еще помогал городовым убоенца выносить… Но это полбеды. А вскоре по дому повадился гулять призрак. Сперва служанку уморил. Потом еще двоих. Через месяц хозяйка из окна выбросилась. С тех пор там никто не живет, но иной раз в треклятой комнате, — он шепнул в самое ухо Мармеладова, — свет горит всю ночь. И тени на занавесках проступают!

— В которой комнате? Укажи окно!

— Вона то, — грязный палец взметнулся вверх. — На углу.

— Над львиной мордой? Я так и думал, — сыщик повернулся уходить, но тут взгляд его упал на кисет. — О, чуть не забыл, одолжи-ка спички.

— А ты что ль взаправду туда сунешься? — забеспокоился дворник. — Не ходи, барин. Боязно за тебя…

— Я мигом обернусь. Коня стереги!

По темной лестнице сыщик шел на ощупь, держась за перила. Когда поднялся к площадке между вторым и третьим этажами, в окно заглянула луна. Стало светлее. Еще один пролет. На каждой ступеньке в затылок впивались неприятные воспоминания. Выбитую прежде дверь успели починить. Не заперто. Сабельянов даже замок не повесил, чтобы уберечь свои сокровища. Знал, что суеверные соседи не полезут в «дом с привидением», а все ценное лихие люди растащили отсюда сразу после смерти хозяйки.

Слева от входа Мармеладов нашарил фонарь, заполненный маслом. Зажег фитиль. По стенам заплясали оранжевые круги, словно кто-то жонглировал спелыми тыквами. В маленькой гостиной, где прежде стояла ширма, сыщик распахнул окно, впуская все еще холодный апрельский воздух, прогоняя застоявшийся смород. Шагнул к шакапу. Собственно, это нельзя назвать шкапом, просто прямоугольная ниша в стене с тремя широкими полками. Сверху прежде закрывались резные дверцы, но теперь одна болталась на вывернутой петле, а другой и вовсе не было. Никто не удосужился починить их с того сентябрьского дня, когда Ираклий выкрал отсюда златорогий череп. Нет, ну какая самоуверенность! Что же это за коллекционер, если он совсем не боится лишиться своих драгоценных экспонатов?

Сыщик доставал артефакты и выкладывал на стол, куда заблаговременно поставил светильник. Погнутая рыбина с отломанными плавниками, вся в серебряных чешуйках, потемневших от времени. Каменный скорпион — тот самый, глебовский, — изящная безделушка, но хвост острый, как пика, и покрыт засохшей кровью. Мешок. Внутри что-то звякнуло. Посмотрим. Поясок из железных колец, сплетенных на манер кольчуги. Но зачем здесь эти странные треугольники? И хитроумный замок? Ах, да. В зодиякальном круге, помнится, есть Дева, видимо, это устройство, помогающее и впредь оставаться девой. А это… Он поднял тяжелый череп с завитыми рогами и бросил к остальным реликвиям. Фонарь чуть сдвинулся и теперь светил прямо через глазницы. Казалось, баран, убитый три тысячи лет назад, негодующе смотрит на человека, дерзнувшего потревожить его покой. Оскаленная жуть кривых зубов довершала мрачную картину.

Мармеладов поспешил отвернуться. В шкапу обнаружились также иглы и медицинские трубки. На самой нижней полке стояли в ряд шесть аптекарских пузырьков, заполненных темно-красной жижей. Особая смесь, приготовленная для татуировок. Сыщик пересчитал по этикеткам — Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей, Рыба и Овен. Шесть. Правильно, флакона с митиной кровью здесь быть не может, ведь Ираклий не успел вернулся сюда после убийства почтмейстера.

Или успел?!

Мармеладов сглотнул комок, застрявший под кадыком. Рядом со склянками лежало железное копыто. С локоть длиной, на конце раздвоенное, как у настоящего быка. Откуда здесь это оружие? И почему оно не запачкано кровью, как половина предметов из жуткой коллекции? Неужели… Сыщик гнал прочь страшную догадку, но здравый смысл подсказывал единственное объяснение. Сабельянов убил Митю не ради ритуала, помогающего обрести бессмертие. Для Зодияка была намечена иная жертва, но Ираклий увидел возможность ударить побольнее. Он подслушал разговор о ловушке, в этом уже нет сомнений, выдумал обманный маневр с фуражкой, чтобы отвлечь сыщика от дома на Таганке. Сам же хотел пробраться туда через тайный ход и подбросить тело почтмейстера. Потом ему хватило бы времени вернуться за древним копытом, убить в полночь избранную жертву и свезти туда же, в подвал фабриканта Гребенщикова. Чтобы поглумиться над сыщиком, который обнаружит двух покойников под двумя быками, а заодно и припугнуть для острастки: раз вам, г-н Мармеладов собственная жизнь не дорога, так поберегите близких людей. Они ведь еще остались, верно?

Сыщик крепко стиснул