В гостиную, —  скомандовал Малинин, решительно направившись вперед.

Я бежала за ним. Хотелось, конечно, где-нибудь спрятаться и пересидеть разбор полетов, но я понимала, что это всё было как-то бы по-детски. Поэтому шла за Малининым, не отставая. А он нес дочь на руках, как пушинку.

Наконец, мы пришли в гостиную, за нами зашел Никола с Миром на руках. Он, как и Малинин даже не запыхался. Артур положил Любену на диванчик. Исмани посадил Мирослава на кресло.

—  Предлагаю молодым людям хорошо выспаться, а уже потом с ними разговаривать, —  предложил Малинин.

Я конечно же после произошедшего бедлама была с ним согласна на всё.

Никола с сожалением посмотрел на Мирослава.

—  А я бы допросил парня. Он почему-то скрывается от меня и его родители заняли странную позицию.

—  Он видел, как горела Гориция. Любена боится, что после его признания все подозрения падут на него, —  пояснила я Николе.

—  Когда ты это узнала? —  спросил Никола.

—  На прошлой неделе.

—  Давайте, присядем, —  хмуро предложил Малинин.

Меня усадили в кресло, которое стояло в стороне от спящих детей, а Исмани и Малинин взяв стулья сели напротив меня.

—  Почему ты сразу не сказала, что Мир всё тебе рассказал? —  спросил Исмани.

Мне стало немного стыдно перед полицейским, мы ведь договаривались делиться информацией. Я взглянула на Малинина. Его глаза тоже сверкали злостью. Ох, похоже два дракона сейчас закусят мной.

—  Я случайно обнаружила Мира у нас в гостях и совсем не ожидала, они мне рассказали почему он прячется от… — я замолчала, сообразив, что мои речи выглядят неубедительно, совсем.

—  И почему? —  спросил какой-то холодный и злой Малинин.

Я открыла рот, чтобы хоть что-то сказать и обратно его закрыла. Молча пожала плечами и от стыда опустила голову вниз.

—  Что они вам рассказали? —  мягко спросил Исмани.

—  Они просили не говорить вам, —  тихо ответила я, продолжая изучать носки своих туфель, выглядывающих из-под платья.

—  Кому из нас просили не говорить? —  всё так же холодно спросил Малинин.

—  Обоим, —  ответила я, решая в уме сложную задачу: стоит ли мне сейчас всё рассказать и предать доверие детей?

Оба мужчины уставились на меня. Один, как на невиданную зверушку, другой как на идиотку. Я даже кожей почувствовала их взгляд.

—  Наверное, я пойду разбужу Мирослава и допрошу его сам, —  вставая с кресла и направляясь к Миру, сообщил Исмани. —  Я воспользуюсь, каким-нибудь вашим помещением?

—  А это не противоречит законам? Мирослав же еще несовершеннолетний? —  обеспокоилась я судьбой мальчика.

—  У нас мужчины с шестнадцати лет становятся полноценными членами общества, —  отозвался Исмани, подойдя к Миру, склонясь над ним и проведя ладонью над лицом.

Мир очнулся, открыл глаза и встал с кресла. Исмани попросил его пройти за ним. Мирослав, не возмущаясь, как послушный примерный мальчик пошел за полицейским. Мы с Малининым молча наблюдали за всем этим.

Едва дверь закрылась за Николой с его свидетелем. Я, вспомнив о Любене, спросила:

—  Давайте Любену перенесём в её комнату.

Я привстала с места, уверенная, что Малинин сейчас пойдет за мной, но услышала холодное:

—  Ирина сядь. Нам нужно поговорить.

От такого тона, как будто мы чужие люди, холодок закрался в сердце. Я села.

—  Почему ты не рассказала мне о Мире с Любеной?

Я уставилась на Малинина, не понимая что он имеет в виду, чтобы прояснить ситуацию, пояснила:

—  Между ними нет отношений. Они просто друзья.

—  Я не о том! —  пристально глядя мне в глаза жестко ответил дракон. —  Почему не рассказала, что Мир что-то знает о Гориции?

52 глава

Как объяснить, любящему папаше мою позицию? Я понимала, что неправа, но тон Малинина просто резал меня по-живому. Хотелось расплакаться и убежать.

—  Любена очень просила, и я хотела стать с ней ближе, чтобы не подводить её и не потерять доверие…

—  То есть ты, за счет моего родительского авторитета поднимала свой?!

Справедливость его слов придавила меня своей тяжестью. Взглянув на Малинина, от страха мурашки поползли по моей коже. Я подвела его. Подвергла опасности его дочь и сейчас он конечно разочарован во мне.

—  Я не хотела уронить твой авторитет. Я просто хотела помочь Любене, —  попыталась оправдаться.

—  Помогла?!

Еще один удар по самолюбию. Больно. Я слишком многое взяла на себя. Я ведь не умею воспитывать детей. Я просто делала то, что считала нужным, в итоге наломала дров.

—  Я понимаю, что не права, —  сказала тихо.

Малинин продолжал добивать меня:

—  Ты должна была всё сообщить мне! Сразу же!

Неужели он не видел, что я старалась. Я же хотела как лучше.

—  Но тебя не было в Маркодемии! —  не вытерпев такого отношения, вскрикнула я.

Я же первый раз работаю няней. Откуда мне знать, как должна была поступить. Очень обидно, что Малинин, который мне нравится —   повышает голос. Похоже ему мои чувства совсем не важны.

—  Мы с тобой провели достаточно много времени, и ты могла осведомить меня о том, что Любена пытается выгородить Мирослава!

—  В какой момент я должна была это сказать?! За столом перед всеми девочками? Или когда мы выясняли отношения?

—  Да хоть когда! Я —  отец, а ты —  няня! Поэтому не имеешь права распоряжаться судьбой моих детей! Только присматривать, чтобы они не натворили чего нибудь!

А вот тут мне стало больно, и в глазах защипало. Размечталась я тут о больших и светлых чувствах. Оказывается как была просто няней, так и осталась. Я подскочила с кресла, намереваясь выбежать из гостиной, чтобы пойти исполнять свои прямые обязанности, пробурчав под нос:

—  Мне пора идти к девочкам.

Но не успела и шага сделать к двери, как она распахнулась и на пороге появилась теща Малинина.

—  Артур, гости ждут, —  неодобрительно окинув всю гостиную взглядом, в том числе меня, немного брезгливо сказала она. Приглядевшись  к уснувшей Любене, отвернулась и выжидающе посмотрела на Малинина.

—  Сейчас приду! —  ответил дракон.

—  Мы завели всех в дом, —  подчеркнуто холодно, при этом взглянув на меня с презрением, сообщила мать Биляны. —  Думаю, пора развлечь гостей, более приемлемым способом.

—  Сейчас приду! —  повторил Малинин уже далеко не спокойным тоном.

Дверь обиженно захлопнулась. Дракон перевел разъяренный взгляд на меня.