Двурвы, игнорируя старого колдуна, кинулись к тому, кто пытался бороться с последствиями от попадания моей стрелы в ногу. Драун подбежал первым, рубанул мечом наотмашь. Клинок как будто ударил по автомобильной покрышке и отскочил назад, разворачивая хозяина боком. Орк тут же метнул в двурва клубок неопрятного, дымно-бордового пламени с длинным хвостом. Клубок ударил в край щита берглинга, разворачивая того еще сильнее, а хвост хлестнул по шлему. Драун рухнул на землю темной, слегка дымящейся грудой. Орк вскинул руки, явно намереваясь ударить по упавшему двурву еще раз. Но тут уже Гролин подбежал на дистанцию атаки. Он не стал рубить защиту темного, а нанес колющий удар, направив меч наискосок сверху вниз, а потом навалился обеими руками на крестовину, как бы продавливая лезвие внутрь защиты всем весом. Орк выставил ладони навстречу клинку. Неизвестно, чем бы все кончилось, но орк явно зря отвлекся от первой своей раны. Колдун стремительно побледнел, руки задрожали, и он упал навзничь, пуская пену из уголка рта. А тут и Гролин рухнул вниз вместе со своим оружием, пригвоздив орка к земле.

Я бросил еще одну дохловатую молнию, также играючи поглощенную бубном. Энергии почти не оставалось, чтобы вступить в рукопашную, до врага еще надо пробежать минимум метра три, а за это время он меня поджарит. И тут меня осенило: Храм! Источник Силы Земли, родного мне Воздуха и светлого Астрала! Я потянулся к Источнику, вливая его Силу в сплетаемый мной каркас молнии. Одновременно к Источнику потянулся и мой Спутник. Он вливал в мое заклинание чистый поток Астрала, переплетенный довольно простой, но неизвестной мне ранее каркасной сеточкой. Изогнувшись над моим плечом, поток Силы от Храма слился с протянувшимся от меня каркасом и ударил в сторону орка. Больше всего для меня полученный результат напоминал луч ярко-белого света, обвитый мелкими молниями, наподобие того, как медная оплетка покрывает коаксиальный кабель. Шаман подставил под удар бубен, второй рукой поднимая над головой свою трещотку. Молнии, оплетавшие центральный стержень заклинания, уже привычно разбежались по поверхности бубна, впитываясь в него, а вот столб света, в котором сразу же гораздо четче проступила внутренняя структура, прошел через инструмент навылет, оставив лишь несколько более светлое пятно на поверхности, и вонзился в грудь орка напротив сердца. Глаза его распахнулись. Старый колдун был уже мертв, но отказывался признать это. Его рот уже открылся для последнего заклинания или проклятия, когда в эту украшенную затупившимися от возраста клыками пасть вонзилось еще одно копье света, поменьше мощностью, но созданное уже именно мною, для закрепления навыка.

Я повернулся в ту сторону, где упал Драун, и похолодел от увиденного. Другой ученик шамана, обожженный в начале боя, как-то незаметно затих, и я перестал обращать на него внимание. Когда, как и зачем он сумел обойти своего учителя, оказавшись на полпути к своему коллеге, — неведомо. Но сейчас он, страшный, покрытый шевелящимися на ветру ошметками горелой или гниющей заживо кожи, стоял, воздев над головой руки, между ладоней которых клубился неприятного вида багрово-зеленый, цвета гноя с кровью, клубок энергии. Полный ненависти взгляд, направленный на меня, не оставлял сомнений в том, кому предназначен этот мячик. Но не успел я вторично подумать про котенка, морда орка дернулась. Из приоткрытой пасти плеснула темная кровь, и он опустил глаза вниз, туда, где из груди торчал кончик берглингского меча. Руки колдуна рухнули вниз, недолепленное заклинание упало растрепанной кляксой на землю в паре шагов перед своим автором, оставив неприятного вида выжженную проплешину на траве. Колдун рухнул, а за ним обнаружился нетвердо стоящий на ногах, опирающийся на свой щит Драун.

— Башка болит, как с перепою, — прохрипел он. — И ухо, кажется, обжег, левое.

…Облегчение оттого, что Драун жив, смешивалось с ощущением уходящего времени. Но, несмотря на это и вопреки своему распоряжению «не собирать трофеи», я твердо решил не оставлять возможным наследникам старого шамана его инструменты, а именно — бубен и трещотку. Только оглянулся в поисках лука, ожидая увидеть его на земле, там, откуда я побежал в штыковую. К моему удивлению, оружие обнаружилось на своем штатном месте. Убей — не помню, когда и как я его туда забросил. Я сдернул висевший на спине поверх всего прочего имущества рюкзак и, откидывая одной рукой клапан, второй схватил бубен. Ой, как меня проняло! Жуткая смесь ощущений: боль, ужас, чувство какой-то немыслимой, невообразимой потери и запредельное отчаяние. Правда, возникло впечатление того, что большая часть этого удовольствия достается мне каким-то косвенным путем. Как бы через все еще висящее в фоне чувство Леса. Я приглушил эту экстрасенсорику, и сразу стало легче, но все равно не хотелось лишний раз касаться инструмента. Второй рукой я попытался схватить трещотку — и словил от нее ощутимый разряд тока, который свел судорогой руку. Правда, отпустило быстро. Да что ж это такое?!

Недолго думая, я схватил глефу, подцепил шипом на нижнем торце трещотку и бросил ее внутрь бубна. Затем сорвал с трупа шамана что-то вроде кожаного передника, набросил его на инструмент, подвернул углы передника и сунул полученный сверток в рюкзак. Вот так вот! А то придумали тоже, кусаться. Теперь к беседке.

Гролин закричал за спиной:

— Орки!

И правда, от одной из опушек вдоль оси долины спешила группа из семи-восьми уруков, и опять парочка бежала, чуть вырвавшись вперед. Я метнулся было к беседке, но тут же резко затормозил. Передо мной, едва заметная, колыхалась прозрачная лиловая завеса. Я бросил взгляд вправо-влево. Завеса стояла над прочерченной в земле линией, на краях ее (точнее, на углах фигуры, одной из граней которой была эта линия) стояли два камушка размером с куриное яйцо, похожие на аметисты. Злость и спешка не лучшие советчики, но не всегда есть возможность подумать. Я бросил двурвам:

— За спину ко мне!

Отбежал назад шагов на пять, развернулся и выстрелил в левый камушек «противомрачной» стрелой, вкачав в нее большую часть остававшейся во мне энергии. Ярко засветившийся в полете наконечник целиком нырнул в камушек, который выглядел в поперечнике меньшим, чем длина металлического жала. Более того, стрела ушла в то, что казалось самоцветом, едва ли не наполовину, когда кристалл (или то, что выглядело кристаллом) лопнул. Это напоминало ядерный гриб в миниатюре: мгновенно вспух лиловый шар диаметром метров пять, который, клубясь и медленно расширяясь, взмыл вверх, оставив за собой характерную «ножку». Жуть, но любоваться некогда. Завеса отдернулась. Теперь она шла от правого камушка куда-то за беседку Храма, пересекая сооружение. Полотнище постоянно дрожало, колебалось и вспухало пузырями, но ждать было некогда. Я подготовил еще одну стрелу, только вот накачивать ее Силой пришлось уже Спутнику от Источника, у меня просто не оставалось резерва. В момент выстрела опять закричал один из двурвов:

— Орки, опять! С другой стороны!

Я побежал вперед. Внутри белокаменной беседки не наблюдалось следов присутствия орков или гоблинов. Строго по центру высился голубовато-зеленый монолит алтаря. На алтаре не было ничего, кроме двух еле различимых контуров ладоней. Не веря в такую несправедливость судьбы, я подскочил к алтарю и оперся на него. Случайно или нет, но мои руки легли точно на нарисованные контуры. Ладони как будто прилипли к камню. Алтарь, казалось, едва ощутимо завибрировал, а от пола по моему телу вверх медленно пошла волна, напомнившая мне полоску света, проходящую по сканеру. Через пару секунд в такт колонне начал вибрировать мой Знак Стража. Почти сразу сканирование (если это было оно) прекратилось, из вершины монолита поднялось светло-голубое зарево, напоминающее подсвеченный аэрогель, а внутри него висел, слегка покачиваясь, невзрачный с виду амулет. Больше всего он напоминал пластиковую подвеску от дешевой советской люстры «под хрусталь», обрезанную на половину длины и подвешенную на тоненькую серебристую цепочку.