Дверь с жутким грохотом распахнулась, и внутрь, как летучая мышь из ада, ворвался взбешённый Гарсиан.

Фаина

— Ты! Ты! Отродье Аларисов! — Гарсиан возмущённо тыкал в мою сторону пальцем и задыхался от ярости.

Жорик быстро заслонил меня собой.

— Отец! — прикрикнул он на родителя.

— Что «отец»? — в бешенстве прорычал ящер. — Собираешься остановить меня? И чем? Даже хвоста — и того больше нет! Защекочешь меня крыльями? Хлюпик! — он отшвырнул принца к стене, как котёнка.

А вот теперь реально стало страшно.

— Да что случилось-то? — я нацепила на лицо холодную маску, делая вид, что совсем не боюсь этого багрового рептилоида со вздувшимися на висках венами и безумным взглядом.

— Ты случилась в моей жизни! Ну почему эта проклятая сфера показала именно тебя?! — взвыл он, хватаясь за голову. — Быстро феячь всё обратно!

— Что именно? — совсем растерялась я.

— Всё! — рявкнул горгул, оставляя кулаком внушительную пробоину в стене.

Джо тем временем уже пришёл в себя после удара и снова подскочил ко мне, обхватив руками и прижав к себе.

— Если я возьму в руки меч, то уже не буду столь беззащитен… — угрожающе процедил принц, испепеляя родителя взглядом.

— А всё почему? Да потому, что я с детства гонял тебя из библиотеки в тренировочный зал! И вот она — твоя «благодарность»! Теперь ты понимаешь, как важно обладать силой? Той самой силой, которой ты лишился?! Смазливое лицо и пушистость — это всё, что у тебя осталось! И как, этого хватает, чтобы защитить хотя бы себя? — язвительно спросил ящер.

— Может, всё-таки объясните, в чём дело? — прервала я их пикировку.

Гарсиан глухо зарычал.

— У нескольких горгулов в замке на крыльях появились перья! Причём не так густо и равномерно, как у этого, — махнул он рукой на сына, — а с проплешинами! Выглядит жутко. Придворные в шоке!

— Скажи им то же, что и мне: пусть выщипывают, — иронично усмехнулся принц.

— Говорил! — рявкнул ящер. — Мне ответили, что это очень больно, к тому же перья быстро вырастают вновь! Так что живо включай свою магию и верни всё как было! — угрожающе обратился он ко мне.

— Сними артефакты, — я протянула к нему запястья с антимагическими наручниками.

— Перебьёшься, — парировал ящер. — Ты натворила всё это с ними на руках. Вот теперь точно так же обрати свою магию вспять!

— Но я не умею, — пожала я плечами. — У меня всё случайно получается. Ты забыл, что я выросла в безмагическом мире? А на Эксилоне я всего несколько дней. Дилан обещал приступить к моему обучению этим утром. Но где я и где он? — вскинула я бровь.

— Я пришлю к тебе лучших магов Горгалии. Они тебя научат, — заявил Гарсиан, в гневе ломая кресло. Псих.

— Это бесполезно: я их боюсь и не доверяю, — рискнула я возразить.

Гарсиан выразительно, с хрустом перекусил ножку разломанного кресла зубами, явно мечтая, чтобы на месте деревяшки была моя шея.

— Не вижу особой трагедии в том, что у нескольких придворных появилось оперение, — отметил Джо. — По крайней мере, эта новость сгладит другую — ту, что мой морок стал настоящей внешностью. И вообще, как говорит Фаина, здесь надо применить грамотный пиар: преподнести всё так, чтобы те, кто с перьями, чувствовали себя героями. Избранниками магии белого орла, например.

— Ты сам-то себя слышишь? — взвыл ящер. — Какой ещё пиар? Прямо здесь и сейчас во дворце зреет бунт против принца-слабака и его невесты феи, которая уродует горгульскую внешность, делает ящеров мутантами. А пойти против тебя — это значит кинуть вызов мне! Сейчас меня все боятся, но что ты будешь делать, когда меня не станет?

— Посмотрим, — растерянно отмахнулся Жорик. Но слова отца заставили его призадуматься.

— Я не хотел этого делать, но вы оба не оставили мне выбора, — мрачно вздохнул Гарсиан, и по позвоночнику скользнула холодная змейка плохого предчувствия. — В Горгалии есть древний, очень почитаемый обычай — устраивать отбор невест для женихов из правящей семьи. Девушки доказывали своё право быть супругами принцев и королей, сражаясь за свою жизнь и честь рода. Когда я женился на твоей матери, то отменил этот обычай: знал, что она бы не справилась, её бы убили. А сейчас пришло время воссоздать эту традицию, хотя бы частично. Пиар, говорите? Будет вам пиар. Прямо сейчас фея Аларис отправится на Арену и наглядно покажет всем, что является опасным противником, от которого лучше держаться подальше. Будут бояться её — значит, и тебя тоже не тронут, даже когда меня не станет. Никаких конкуренток, только Аларис и дикие звери. Посмотрим, кто кого, зубная фея, — презрительно фыркнул этот гад.

— Ты об этом пожалеешь, Гарсиан, — покачала я головой. И это была не угроза, а факт. Но кто бы меня послушал.

— Это неправильно, отец! Ты не можешь так поступить! Это бесчестье и трусость! Отправь на Арену меня: это ведь я будущий король, и подданные прежде всего должны бояться меня! Я мужик, а она хрупкая девушка с опустошённым магическим резервом и браслетами, которые глушат её магию!

— Не хочу тебя расстраивать, но в вашей паре мужиком является лишь она, — Гарсиан с горечью посмотрел на сына. — У неё и то больше шансов выжить на Арене, нежели у тебя.

Король горгулов щёлкнул пальцами, и в комнату ввалились стражники, которые растащили нас с принцем в разные стороны. И, пока один из ящеров крепко держал трепыхающегося и грозящего всеми возможными карами Жорика, двое других подхватили меня под руки и поволокли в открывшийся в стене портал.

Фаина

Могло быть и хуже. Но это не точно.

Мы вышли прямо посреди огромной арены, похожей на Колизей. Все зрительские места были заняты ящерами, возбуждёнными предстоящим кровавым зрелищем.

При нашем появлении все удивлённо притихли.

Ирония судьбы: пару дней назад я нарядила эльфов гладиаторами, а теперь вот сама стояла посреди арены, как спартанец.

Тело ощущалось пустым сосудом без капли магии. Интересно, дадут ли мне оружие? Впрочем, какая разница, если я ни разу не воин.

Я и дикие звери? Мне конец. Но даже сейчас не стоило забывать, что я теперь принцесса фей. Так что, если мне суждено погибнуть, я не стану впадать в истерику, рыдать и заламывать руки. Мольбы о пощаде? Не дождётесь. Уйду с достоинством, как Аларис.

О муже и Дилане старалась даже не думать, чтобы не разреветься. Когда окажусь на Небесах — стану для них ангелом-хранителем.

От шока моё сознание фиксировало происходящее фрагментами.

Прессованный песок, тихо хрустящий под моими атласными туфлями.